Архитектура арт деко: 10 зданий в стиле ар-деко по всему миру

Стиль Арт-Деко в архитектуре и дизайне

Грибулина А.

Стиль Арт-Деко родился в Париже в 1908 г. Его детство продолжалось до 1912 г., а пора наибольшего расцвета пришлась на десятилетие между 1925 и 1935 гг. Источниками новорожденного стиля стали Арт-Нуво, кубизм, Баухауз, искусство Древнего Египта, Африки и Мезоамерики.

Арт-Деко − это стиль декоративного искусства, сложившийся между двумя мировыми войнами. В статье будут рассмотрены его проявления в дизайне и архитектуре.

Несмотря на свое французское происхождение Арт-Деко не является исключительно европейским стилем. Почти сразу же после возникновения он перепрыгнул на американский континент, где стал очень популярен в среде голливудских актеров.

Считается, что Арт-Деко явился продолжением модерна в искусстве. Его даже иногда называли «обтекаемый модерн», поскольку он сочетает в себе авангардистскую простоту и экзотическую оригинальность. Этот неповторимый синтез относит стиль Арт-Деко к эклектике.

Сам термин Арт-Деко появился после парижской международной выставки, прошедшей в 1925. Ее название по-французски «Exposition Internationale des Arts Décoratifs et Industriels Modernes» и стало источником названия «ар декоратиф» − французская транскрипция, Арт-Деко – новый стиль визуальных искусств.

Вид парижской международной выстваки. Фото: 1925 г.

Концом существования стиля стала Вторая Мировая война, лишения которой сделали невозможным наслаждение чистой роскошью Арт-Деко. Кроме того в мировой экономике в 1950-1960-е гг. начался подъем массового производства, ставившего функциональность во главу угла в противовес эстетике межвоенного десятилетия.

Арт-Деко в архитектуре

Изучать научные основы формирования Арт-Деко в искусстве начали с 1960-х гг.

Арт-Деко считают первым среди стилей XX в. и одновременно последним из всех известных художественных стилей в мире. В нем гармонично переплетаются обтекаемость модерна и неоклассицизм, легкость и грация, элегантность и монументальность. Архитекторы, работавшие в стиле Арт-Деко умело сочетали в своем творчестве прямые линии, классику и симметричность, а также волнистость, которая возникает неожиданно при переплетении экзотики и некоторых мифических персонажей. Стиль этот показал миру новые образы, сочетая при этом абсолютно не сочетаемые вещи: эстетическую утонченность природы и буйную урбанистическую роскошь буржуазии.

Одним из известнейших архитекторов Арт-Деко во Франции был Робер Малле-Стивенс – он застроил в Париже целую улицу, которую назвали его именем. В США популярным архитектором рассматриваемого направления был Джозеф Урбан, который выстроил в стиле Арт-Деко павильоны на выставке «Век прогресса», проходившей в 1933 г. в Чикаго. Символом американского признания стиля стало здание Крайслер-билдинг в Нью-Йорке. В 1930-м г. Уильям ван Аллен построил этот небоскреб для знаменитого автомобильного концерна. На уровне 59-го этажа над городом парят эмблемы «Крайслера» – хромированные стальные головы орлов.

Улица Малле-Стивенс в Париже. Фото: 1927 г.

В России стиль Арт-Деко нашел отражение в архитектуре так называемого сталинского ампира, ярким примером которого являются московские высотки, построенные по образу и подобию американских небоскребов 1930-х гг. Конечно, советские мастера Арт-Деко этот термин никогда не применяли (возможно, по идеологическим соображениям), изобретая иные наименования − «пролетарская классика», «сталинский ампир» и др. Наиболее ярко московский вариант Арт-Деко проявился в работах В.А. Щуко, И.А. Фомина, Л.В. Руднева, Б.М. Иофана, Д.Ф. Фридмана, П.А. Голосова (Филичева Н.В. Арт Деко — стиль времени // Серия “Symposium”, Российская массовая культура конца XX века, Выпуск 15 / Материалы круглого стола 4 декабря 2001 г. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. C.177).

Здание Министерства иностранных дел в Москве – одна из сталинских высоток

Необходимо отметить, что истоки стиля следует искать все же на европейском континенте. Именно здесь − в Австрии, Германии и Нидерландах в 1900-1910-х гг. были предприняты первые попытки синтезирования нового архитектурного стиля из художественного материала Арт-Нуво. В «суровом» культурном климате этих стран живописное фантазийное изобилие модерна в указанный период начинает подвергаться структурированию по законам классической прямолинейной симметрии. Эта тенденция ярко проявляется в работах архитекторов Чарльза Ренни Макинтоша, Йозефа Хоффмана, Коломана Мозера, Отто Вагнера, Йозефа Марии Ольбриха и венского ателье Wiener Werkstätte. Во многих произведениях той эпохи поэтика Арт-Нуво в интерьере соседствует с торжественностью архитектуры Арт-Деко.

Церковь Святого Леопольда в Вене. Архитектор Отто Вагнер. 1904-1907 гг.

В 1905-1911 годах в Брюсселе, в столице европейского Арт-Нуво, австрийский архитектор Й. Хоффман возводит особняк для бельгийского финансиста Адольфа Стокле, который впервые выводит на архитектурную авансцену «зарифмованную» геометрическую форму. Архитектор в сотрудничестве с мастерами ателье Wiener Werkstätte проектирует также все декоративные элементы и предметы обстановки интерьера: от мебели, разнообразных люстр и до столового серебра. Дворец Стокле известен также и своими уникальными мозаиками из мрамора, стекла и полудрагоценных камней, выполненными Леопольдом Форстнером по эскизам Густава Климта.

Дворец Стокле. Брюссель

После Первой Мировой архитектурный Арт-Деко мигрирует во Францию и там обретает свое законченное воплощение. Разрушенные во время Великой войны города восстанавливаются в эстетике Арт-Деко. Так в Реймсе на протяжении 1920-х гг. возводится множество частных и муниципальных строений: знаменитая своим роскошным убранством библиотека американского филантропа Эндрю Карнеги, церковь Св. Никасия, здание Промышленной палаты, вилла Андре Дуса и т.д. В Париже по проекту Альберта Лапраде строится музей колониальной истории и иммиграции – «Дворец золотых ворот», кинотеатр Le Grand Rex.

Парижский Le Grand Rex

После знаменитой парижской Международной выставки декоративного искусства и промышленности 1925 г., на которой, как говорилось выше, утвердилось официальное название этого стиля, он стал стремительно распространяться по всему миру: сначала по Европе – Бельгии, Португалии, Испании и Великобритании, затем проник в Северную Африку и все англо-саксонские страны (США, Канаду, Новую Зеландию, Индию, Филиппины и т.д.), и, наконец, подчинил себе вкусы центральных городов Мексики, Вьетнама, Китая и Японии. В США стиль Арт-Деко лег в основу течения Streamline Moderne, определившего архитектурную и интерьерную моду 1930-х гг.

Как указывалось ранее, в мире, в своем чистом виде, стиль Арт-Деко существовал недолго, всего 15 лет, до начала Второй Мировой войны. Но он оказал огромное влияние на дальнейшее развитие архитектуры – именно на его базе возник и развился как конструктивизм, так и современный постмодернизм.

Важно подчеркнуть, что в США Арт-Деко продержался дольше, чем в других странах и, развиваясь по своему особому уникальному пути, достиг значительных высот как в прямом, так и в переносном смысле – практически все знаменитые небоскребы первой половины прошлого столетия построены в стиле Арт-Деко. Американские архитекторы творчески развили основные принципы стиля, внеся в него присущую Новому свету монументальность и рациональную роскошь.

Особенностью Арт-Деко в США являются характерные элементы стиля, поднятые высоко над землей – часто главные архитектурные элементы дома можно заметить, только высоко подняв голову. Фасад многоэтажного дома может выглядеть простым и ровным вплоть до 20-го или даже 30-го этажей, а выше будет богато и затейливо декорирован.

Американские архитекторы периода Арт-Деко часто бывали преднамеренно скупы и прагматичны в оформлении фасадов, но расточительны и креативны в оформлении интерьеров: подъездов, холлов, коридоров, лифтов и вестибюлей, апартаментов, гостиничных номеров и офисов, затрачивая на это значительные средства, используя дорогие материалы и современные технологии, творческую фантазию и художественное мастерство.

Многие американские здания стиля Арт-Деко некоторым образом напоминают египетские пирамиды. По всей видимости, влияние на архитекторов оказывало то, что в 1922 г. весь мир потрясло открытие гробницы Тутанхамона. Архитекторы, строившие в стиле Арт-Деко тот час же увлеклись архитектурными мотивами Древнего Египта (пирамидами) и Месопотамии (зиккуратами).

Примечательно в этом отношении здание Мэдисон Белмонт, архитектура которого – классический Арт-Деко. В нем находится старый выставочный зал и офисы компании Cheney Silk Company в Нью-Йорке. Архитектор Уитни Уоррен из Warren & Wetmore, изучавший Арт-Деко непосредственно во Франции, снабдил свое детище великолепным входом, выполненным в соответствии с канонами стиля. Компания Cheney тоже имела тесные связи с Францией, откуда импортировала шелк, с которым впоследствии работала. Фасад проектировала французская металлургическая компания Ferrobrandt. Так здание Madison Belmont с 1925 г. стало первым знакомством жителей Нью-Йорка с Арт-Деко.

Здание Мэдисон Белмонт

Технические средства для строительства высотных зданий − стальные конструкции и железобетон − к моменту появления небоскребов в стиле Арт-Деко уже были хорошо освоены, «стильность» Арт-Деко придавали ступенчатые силуэты и неконструктивные декоративные элементы, а совсем не высота, новые материалы и технологии. Для стиля характерно также использование дорогих материалов и различных фактур, что объясняется стремлением обогатить фасады здания, в том числе и за счет применения природных материалов, не прибегая к использованию орнамента или специальных декоративных элементов.

В отличие от авангарда архитектурный стиль Арт-Деко не имел своей разработанной теории и методологии, у него не было какого-либо явного социального или политического обоснования, он, в первую очередь, был выражением духа эпохи через призму художественного восприятия. В то же время, отсутствие собственной теории или какой-либо явной социальной обусловленности Арт Деко породило проблему идентификации стиля, столь разнообразного формально и неоднозначного в своих прочтениях. Несмотря на указанные проблемы, основные элементы архитектуры Арт-Деко хорошо изучены и легко определимы, если знать его особенности, а еще лучше год возведения здания.

Арт-Деко в дизайне

Как указывалось выше, Арт-Деко начался с упоения архитекторов роскошью и орнаментом, но впоследствии изменил направление в сторону большей функциональности, когда чисто эстетические элементы начали соседствовать с исключительно практическими, утилитарными предметами. Функциональный дизайн Арт-Деко бы разработан и применен Баухаузом, во время, когда немецкие дизайнеры прибыли в Америку, спасаясь от преследований в фашистской Германии, и внесли свои идеи в американскую школу Арт-Деко. В 1930-40 гг. США охватила мода на «модерн» в стиле Арт-Деко. Обтекаемые силуэты новой мебели, в точности такой как в голливудских фильмах (ведь Голливуд первым ассимилировал новый стиль), пользовались огромной популярностью. Дизайнерские изделия в стиле Арт-Деко не делались вручную, зато был хорошо налажен выпуск огромного потока недорогих товаров (предметов интерьера), доступных почти каждому. Стильность мебели достигалась путем покрытия обычных, массивных прямоугольных форм светлым шпоном красного дерева и бежевым лаком или созданием обтекаемых силуэтов из гнутой фанеры. Ручки изготавливали из обычной бронзы или просто заменяли их углублениями для пальцев. Популярны были сочетания черного и светлого лака.

Буфет в стиле Арт-деко

В эпоху, когда развивался Арт-Деко в обществе назрела необходимость в многофункциональной компактной мебели. Именно такой компактный силуэт характеризует многие предметы, выполненные известным дизайнером Арт-Деко П. Т. Франклом. Прямоугольные очертания соотносятся в его творчестве с модернистскими направлениями, в то время как использование драгоценных пород дерева напоминает о традициях французских краснодеревщиков.

П. Т. Франкл. Письменный стол и книжный шкаф. 1928 г.

В 1933 году Марсель Бройер, будучи членом Баухауза, создал первый обтекаемый стул из стальных трубок. Его проект был задуман еще в 1928 г. Находясь под впечатлением от руля своего велосипеда, Бройер первым применил стальные трубки в производстве мебели. Свободнонесущая конструкция кресла, делающая ненужными ножки, для того времени была революционной. Популярность этой формы, некогда считавшаяся величайшим достижением конструкторов, привела к бесконечному ее повторению и копированию. Поэтому сейчас она выглядит совершенно обыденно. В некотором смысле, это кресло, изготовленное из хромированных стальных трубок, крашенного дерева и парусины, ознаменовало окончательный разрыв с традициями, конец эпохи Арт-Деко и приход «интернационального» стиля (Стерноу С. А. Арт Деко. Полеты художественной фантазии. М., 1997. С. 64).

Марсель Бройер, сидящий на созданном им стуле из стальных трубок

Главной чертой Арт-Деко в интерьере и дизайне – акцент на строгой геометрии. Четкие линии, ступенчатые формы, энергичные широкие линии, зигзаг в сочетании с обтекаемыми изгибами – здесь нет места природным мотивам и романтичным орнаментам. Еще один характерный элемент – имитация солнечных лучей, особенно часто воплощаемая в сияющих оправах круглых зеркал. Лак и глянцевая краска, полированное дерево и металл – в Арт-Деко все сияет и блестит. Обилие стекла и зеркал создает изысканную игру отражений. Причем дизайнеры, работавшие в этом стиле, использовали как большие зеркала в богатых рамах, так и зеркальную плитку и даже зеркальную мебель. Чем больше отражающих поверхностей, тем ближе был рассматриваемый образец к классическому Арт-Деко.

Развитие технического прогресса на пике популярности Арт-Деко привело к внедрению искусственных покрытий в отделке. Так стали появляться довольно дорогостоящие предметы интерьера из пластика, искусственного камня, синтетической ткани. Поэтому некоторое время стиль называли кричаще поддельным. Сегодня же такие материалы более доступны, чем натуральные, но внешне они довольно схожи. Конечно, ламинат легко отличить от паркета, но каменную поверхность можно и перепутать, поэтому современные дизайнерские решения в рассматриваемом стиле довольно популярны.

Вообще, Арт-Деко в дизайне отрицает какое-либо проявление аскетизма и минимализм, он часто ориентирован на идеалы прошлого с их роскошью и гармоничным сочетанием классических традиций художественного оформления с экзотическими и примитивистскими мотивами.

В текстильных решениях приоритет отдается гладким дорогим тканям с графическими принтами. Шелк, сатин, тафта, бархат, парча, натуральный мех в сочетании с золотом и зеркалами создают непередаваемую атмосферу роскоши и вечного праздника, столь характерную для Арт-Деко. Шкуры зебры и пони, слоновая кость, кожа рептилий, перламутр и другие экзотические материалы; восточные орнаменты, египетские мотивы – также являются характерными признаками стиля.

Черный и белый – основная цветовая палитра Арт-Деко, всегда актуальная, как знаменитый жакет от Шанель. Помимо монохромной гаммы Арт-Деко характеризуют яркие насыщенные «драгоценные» тона: золото, рубин, сапфир и изумруд.

Стены в исторических интерьерах, выполненных в стиле Арт-Деко, представляют собой ненавязчивый фон для изысканной мебели и скульптуры, поэтому обои с рисунком практически не использовались. Чаще всего присутствовали покрашенные однотонной краской стены с ярким трафаретным бордюром из геометрических фигур – окружностей, треугольников, прямоугольников, зигзагов. Один из самых популярных узоров 1930-х г. – так называемый египетский полукруг, символизирующий восходящее солнце. Цвет в Арт-Деко в основном мягкий, пастельный для стен и темный, почти черный для мебели. Яркие сочные цвета – оранжевый, зеленый, красный присутствуют по большей части в орнаментах.

Еще одна интересная особенность стиля – строгая симметрия. Интерьер всегда тщательно продуман, гармоничен и самодостаточен.

Интерьеры в стиле Арт-Деко представляют собой сложную многоуровневую систему освещения, задающую загадочную и волнующую атмосферу. Блестящие полированные светильники геометрических форм выполнялись из хромированной стали, меди, стекла.

Арт-Деко нередко называют авангардным и кубическим, экзотическим и кричаще безвкусным, шикарным и благородным. Кто-то считает, что это продолжение модерна, но, возможно, несколько штрихов этого стиля и не означает тесную связь между направлениями. Тем более что модерн имел в себе философию жизни с ее динамичностью, кроме того, это направление в искусстве продвигало социальную утопию. Сегодня Арт-Деко остается лишь стилем оформления интерьеров.

Автор: Грибулина А.

Ар-деко и историзм в архитектуре московских высотных зданий

Московские высотные здания 1940–1950-х гг. стали подлинным шедевром отечественной архитектуры ХХ в. Роскошные и фотогеничные, они всегда привлекают внимание туристов и москвичей. Однако как следует именовать стиль послевоенных высоток? Охарактеризовать его позволит стилистическое и масштабное сопоставление московских высотных зданий и американских небоскребов.

Архитектура московских высотных зданий, очевидно проникнутая духом конкуренции с американской, создавалась с опорой на опыт небоскребов ар-деко, их конструкций, но не стиля¹. Соперничество двух архитектурных держав имело своим началом конкурс на здание Дворца Советов, на котором победу одержал «ребристый стиль» Б. М. Иофана². Этот стиль, представленный на конкурсе работами в том числе Г. Пельцига и Г. Гамильтона, в какой-то мере восходящий к неоготике и массово развитый в США, парадоксальным образом станет визитной карточкой СССР на выставках 1937 г. в Париже и 1939 г. в Нью-Йорке³. Однако после войны Иофану не суждено будет стать автором одной из высоток (здания МГУ). Резко отличаясь от стиля мастера 1930-х, московские высотные здания соперничали с небоскребами США не только в высоте, но и в оригинальности стиля.

Великая Отечественная война не могла не внести существенных изменений в стилевое развитие советской архитектуры 1930–1950-х, периода, нередко объединяемого термином «сталинский ампир».⁴ Это было время естественного усиления триумфальных, патриотических черт архитектуры. Возникает, по выражению Т. Л. Астраханцевой, стиль «Победа», воплощенный в послевоенных павильонах ВСХВ, станциях метро и высотках (Астраханцева 2010).

Общим в архитектуре небоскребов США и московских высотных зданий был интерес к архаической тектонике, и впервые он возникает еще в сооружениях, предваряющих развитие ар-деко. Грандиозный 90-метровый памятник Битве народов в Лейпциге (1898–1913) сначала повлиял на силуэты работ Э. Сааринена – его проекты Парламента в Хельсинки (1908) и здания Лиги Наций в Женеве (1927), а затем стал примером ступообразного тектонизма и для Дворца Советов Иофана (1934) (Christ–Janer 1984: 48–50).

Творчество Элиэля Сааринена сыграет важнейшую роль в развитии ар-деко: именно он впервые соединит неоацтекский тектонизм и неоготическую ребристость в конкурсном проекте «Чикаго Трибьюн» (1922). Само здание будет осуществлено по неоготическому проекту Р. Худа, но эстетическую победу одержит именно проект Сааринена, его стиль будет доминировать на рубеже 1920–1930-х, в годы расцвета американского ар-деко (впрочем, советских заказчиков и архитекторов восхищала и неоклассика США)⁵. Знаменитая графика Х. Ферриса, высотные здания Нью-Йорка и Чикаго не могли не вдохновлять. Так в 1930-е работает не только Иофан, но Я. Г. Чернихов, а также Д. Ф. Фридман, один из лидеров советской версии ар-деко, и целая череда мастеров: А. Н. Душкин, И. Г. Лангбард, А. Я. Лангман, Д. Н. Чечулин – все делают проекты в подобном стиле⁶. В 1934 г. ребристый стиль будет реализован в самом центре Москвы на примере самых ответственных заданий – дома СТО и корпуса НКВД. Это была не просто «школа Иофана», но ар-деко, обращенное к зарубежному опыту и создаваемое для конкуренции с ним⁷. И именно в развитии советской версии ар-деко будет главное отличие довоенного стиля от послевоенного.

Представление о стилевом единстве до- и послевоенных десятилетий, т. н. «сталинском ампире», базируется на мощных имперских образах советской архитектуры, но стиль 1930-х далеко не всегда был столь же монументален, как стиль 1950-х. Работы Е. А. Левинсона, одного из наиболее успешных мастеров ленинградской архитектуры 1930-х, изысканны, но не брутальны. И на примере его творчества очевидна разница между довоенным периодом и послевоенным. Достаточно сравнить стоящие рядом его дома на Садовой улице (Дом легкой промышленности (1931) и жилой дом 1950-х), дома на набережной Невы (Дом военморов, 1938) в Ленинграде и академичные послевоенные работы.

Стиль 1930-х был очень разнообразен, и это еще одно его существенное отличие от сцементированного духа послевоенной архитектуры, созданной, как кажется, одной рукой. Советская версия ар-деко не была монолитна, в ней различимы несколько течений. Например, в 1930-е в Москве активно работает И. А. Голосов, один из самых талантливых мастеров своего времени. Его работы, преисполненные роскошной пластической фантазии, также были частью советской версии ар-деко, стиля, понимаемого как безордерный декоративизм.

Фиксируемое стилевое различие довоенного и послевоенного периодов советской архитектуры, однако, не означает отсутствие мощной имперской архитектуры в 1930-е, наоборот. Работы Л. В. Руднева и Н. А. Троцкого, Е. И. Катонина и А. И. Гегелло 1930-х часто выглядят просто недостижимыми по мощи. Послевоенный стиль подобного монументализма не унаследовал, то есть перестал выражать тоталитарную сущность своей эпохи столь явно, как в 1930-е.

Советская архитектура 1940–50-х уже не могла превзойти созданное в городах Америки, где на рубеже 1920–30-х было построено более 120 небоскребов. Однако создатели московских высоток, опираясь на опыт американских башен, в первую очередь в историзме (например, небоскреб в Кливленде, 1926), стремились осуществить нечто новое, уникальное в мировом контексте и преуспели в этом. Точнее, на рубеже 1940–1950-х этим новым стало обращение к национальной традиции в ответ на общемировое распространение модернизма и интернационального стиля.

Отличие послевоенных высоток Л. В. Руднева или А. Н. Душкина от их довоенных работ, очевидно, и состоит в русификации архитектурной формы, однако сам поиск форм национального монументального стиля начинается в советской архитектуре еще в конце 1930-х (что еще раз указывает на стилевое разнообразие довоенного периода).⁸ До войны возводят павильоны ВСХВ, жилые дома А. Г. Мордвинова на улицах Горького и Большой Полянке⁹. Во второй половине 1930-х в национальных (или квазинациональных) стилях начинают работать А. В. Щусев (Театр в Ташкенте) и даже Л. В. Руднев (Дом правительства в Баку)¹⁰. Первым и самым удачным примером этого течения, находящегося вне рамок и ар-деко и неоклассики, становится театр в Ереване А. О. Таманяна.

Не только война стала непреодолимой границей между довоенным и послевоенным периодами, разница между которыми была не меньше, чем между дореволюционной архитектурой и советской. На рубеже 1930–40-х гг. уходит целое поколение мастеров, осуществивших себя в довоенной архитектуре. Только неоренессанс И. В. Жолтовского станет единственным из течений 1930-х, сохранившимся и развивавшимся после войны (впрочем, Жолтовскому, казалось бы, фавориту власти, не будет позволено сделать ни станции метро, ни высотки).

Печальный шаг смены поколений унес больше половины лидеров стиля 1930-х: в 1936 г. умирают И. А. Фомин и А. О. Таманян, в 1939 г. – В. А. Щуко и С. С. Серафимов, в 1940 г. – Н. А. Троцкий, в 1942 г. – Н. Е. Лансере (репрессирован), в 1942 г. умирают в блокадном Ленинграде А. Л. Лишневский, Л. А. Ильин и О. Р. Мунц, в 1945 г. – И. А. Голосов и П. А. Голосов, в 1946 г. погибает Г. П. Гольц, в 1949 г. – А. В. Щусев. И, возможно, именно сменой поколений мастеров можно объяснить масштабные и мотивные диссонансы, характерные в значительной мере для послевоенной архитектуры.

Сопоставляя до- и послевоенные периоды, следует отметить, что стиль 1940–1950-х, например, учеников И. А. Фомина – П. В. Абросимова и А. П. Великанова, А. Ф. Хрякова и Л. М. Полякова, не был близок к архитектуре, в создании которой они принимали участие при жизни мастера¹¹. Сравним, в частности, дом Совнаркома УССР в Киеве (И. А. Фомин, П. В. Абросимов, с 1935) или Академию легкой промышленности в Ленинграде (П. В. Абросимов, Л. М. Поляков, А. Ф. Хряков, 1934–1937) и Главное здание МГУ. Это архитектура совершенно разная по приемам и настрою, и в случае грандиозного творения Фомина в Киеве брутальность этой архитектуры восходила к дореволюционному стилю мастера, его проекту Николаевского вокзала (1912). Архитектура МГУ создавалась на стыке иных традиций, иных пластических и композиционных средств.

1. Высотное здание на площади Восстания в Москве, М.В.Посохин, А.А.Мндоянц, 1948-54

2. РСА билдинг (Рокфеллер-центр) в Нью-Йорке, Р.Худ, 1931-33

Стиль московских высотных зданий непредставим в проникнутую духом эксперимента эпоху 1930-х. Однако призванные составить столь необходимое Дворцу Советов масштабное окружение, они так же, как и исполинское творение Иофана, воплощали в себе дух соперничества с архитектурными достижениями США. И именно потому фасадные приемы высоток были призваны конкурировать не только с национальным наследием, но с мировым¹². Так, ступенчатые ризалиты и плоские пилястры высотного здания на площади Восстания были решениями, уже отработанными в небоскребах США (ил. 1, 2). Более того, вытянутый пилястровый строй в сочетании с межоконными медальонами восходил еще к архитектуре чикагской школы 1900-х (ил. 3, 4)¹³. Советская же архитектура обретает в уплощенном ордере и силуэте церкви Вознесения в Коломенском прекрасный и необходимый эпохе патриотический образец.

3. Здание Континентального коммерческого банка в Чикаго, арх. Д.Бернхейм, 1912

4. Здание департамента здоровья в Нью-Йорке, Ч.Маерс, 1934

Создатели послевоенных высоток опирались на заокеанский опыт 1910–1930-х – стилевой диапазон американских небоскребов был чрезвычайно широк, и так же разнообразно постарались работать и в Москве. Не все из высоток содержали неорусские детали. Однако для них были характерны шпили, уступчатая иерархия корпусов и многоэлементность, напоминающая церковные пятиглавия. Столичные высотки в отличие от небоскребов ар-деко обрели гармоничную «храмовидную» структуру и силуэт¹⁴. Словно они были начаты до революции (роль 800-летия Москвы мог бы сыграть 300-летний юбилей дома Романовых 1913 г.).

5. Муниципальное здание Манхэттена, арх. фирма Мак-Ким, Мид энд Уайт, 1909-1913

6. Жилой дом на Котельнической набережной, Д. Н. Чечулин, А. К. Ростковский 1948-1952

Стилистически архитектура московских высотных зданий оказалась наиболее близка тем первым американским небоскребам в исторических стилях, которые были бы соперниками русской архитектуры, даже если бы не было двух мировых войн и революции и ее развитие пошло в общемировом темпе (ил. 5, 6)¹⁵. А в возможностях для строительства отечественных высоток, аналогов американских небоскребов, не следует сомневаться, достаточно вспомнить гений В. Г. Шухова, заокеанскую карьеру Н. В. Васильева¹⁶. Однако до революции для освоения достижений чикагской школы условий не было. Так большой ордер Лялевича и Щуко был в постройках Д. Бернхейма лишь малым, опоясывающим. Это масштабное отставание дореволюционной архитектуры от чикагской школы было унаследовано СССР¹⁷. Высотная этажность, осуществленная в Москве в послевоенных домах в неорусском стиле, не была поддержана боковыми корпусами высоток. Своих высотных параметров московские башни достигали в первую очередь за счет шпилей, именно они позволяли превзойти прямые прототипы советских башен (ил. 7, 8)¹⁸.

7. Пальмолив билдинг в Чикаго, арх. Дж.Холаберт, Дж. Рут, 1929

8. Высотное здание гостиницы Украина, арх. А.Г.Мордвинов, В.К.Олтаржевский, 1953-57

Многоэлементность и иерархичность стали специфическими чертами высоток, однако даже в подчеркнуто обращенных к традиции высотных зданиях не удалось довести национальные мотивы до аутентичности, принятой до революции. Кроме завершений неорусские коды в других фасадных элементах не были поддержаны (так балконы, арки и русты нижних зон часто были решены в «книжном» неопалладианстве). Стилевая игра не была доведена до конца. И в этом противоречивость эпохи 1930–50-х: массовые сносы исторических памятников производились одновременно с провозглашением программы «освоения классического наследия».

9. Муниципальное здание Манхэттена, арх. фирма Мак-Ким, Мид энд Уайт, 1909-1913

10. Главное здание МГУ, арх. Л. В. Руднев, С. Е. Чернышёв, П. В. Абросимов, А. Ф. Хряков, 1949-53

Неоклассические приемы в высотках не доминируют (в ордере решали лишь входные портики и боковые корпуса), но и влияние эстетики ар-деко носило после войны лишь косвенный характер (ил. 9, 10). Казалось бы, послевоенная архитектура содержала значительный компонент неоренессанса, но (кроме как в работах Жолтовского) он был лишен необходимой аутентичности деталей и композиций. На фоне типизации классического алфавита это выделяло постройки в неорусском стиле, именно в них чувствовалась теперь подлинность и новизна (в первую очередь это относится к жилому дому Я. Б. Белопольского на Ломоносовском проспекте и дому Министерства угольной промышленности на проспекте Мира (ил. 11)). Однако в архитектуре высотных зданий формирующие неорусский образ детали присутствовали в минимальной мере¹⁹. И если послевоенная эпоха в целом характеризуется параллельным развитием двух течений – неоренессанса и неорусского стиля, то стиль московских высотных зданий предполагал возможность совмещения приемов разных традиций в одном сооружении, или, иными словами, был эклектичен (и в этом снова был близок архитектуре небоскребов)²⁰.

11. Жилой дом Министерства угольной промышленности, арх. К.М.Метельский, Б.С.Виленкин, Б.С.Бабьев, 1949-1952

Декоративно стиль московских высотных зданий уже не имел отношения к ар-деко. Наиболее яркие нью-йоркские образы рубежа 1920–30-х, фантазийные либо аскетичные, были для консервативного вкуса заказчика уже слишком авангардны, геометричны²¹. Ар-деко Америки было недостаточно «храмовидно». Однако послевоенные высотки создавались уже в условиях экономии и даже спешки²². Так, высотное здание на Котельнической набережной выгодно отличалось эффектной трехлучевой композицией объемов, однако пластически образ остался лишенным необходимой цельности. Однако в стране, пережившей войну, московские высотные здания – это тот максимум, который был возможен. В Европе подобных высотных зданий не возводилось. Московские же высотные здания стали символом послевоенного возрождения страны, ее готовности к научно-техническим достижениям и ее обращения к художественным традициям – национальным и интернациональным (ил. 12, 13)²³.

12. Ратуша в Буффало, арх. Дж.Вейд, 1932

13. Высотное здание на площади Восстания в Москве, М.В.Посохин, А.А.Мндоянц, 1948-54

Московские высотные здания стали кульминацией инициированного властью возврата к историзму, позволявшего конкурировать с дореволюционной и зарубежной архитектурой. И хотя высотки не унаследовали хрупкого художественного баланса декорации и аскезы, масштабных и силуэтных решений, найденных в небоскребах США, именно своеобразная, отличная от ордерной архитектуры гармония ар-деко стала для советских мастеров 1930–50-х основным художественным соперником и формальным источником вдохновения (казалось бы, эклектичная эта гармония ар-деко была скреплена архаической тектоникой). И именно при работе с образами ар-деко мастерам московских высотных зданий удалось достичь наивысшего успеха.

14. Галф билдинг в Хьюстене, арх. Дж. Карпентер, 1929

15. Фишер билдинг в Детройте, А.Кан, Дж.Н.Френч, 1928

Высотное здание Министерства иностранных дел (МИД) стало единственным образно цельным и в то же время близким ар-деко, архитектуре небоскребов в Хьюстоне и Сан-Франциско и проникнутому неоготическим духом Фишер-билдинг в Детройте (ил. 14, 15)²⁴. И проектируемое первоначально без шпиля (то есть высотой 130 м до «кремлевских» зубцов) здание МИД в точности совпадало по высоте со своими заокеанскими визави²⁵. О принадлежности здания МИД к ар-деко говорит не только характерное сочетание неоготической ребристости и неоацтекского тектонизма, но и уступчатые аттики и особое нагромождение, гипертрофия фантазийно-геометризованных деталей²⁶. И потому в выразительности своей архитектуры здание МИД превзошло все свои прототипы. Таким образом, В. Г. Гельфрейх станет автором и первого образца советской версии ар-деко – библиотеки им. В. И. Ленина, и последнего – здания МИД. В 1930-е в этом стиле работали и Иофан, и Фридман (ил. 16, 17).

16. Окончательный вид небоскреба с учетом закона о зонировании, арх. Х.Феррис, 1925

17. Здание МИД на Смоленской площади, В.Г.Гельфрейх, М.А.Минкус, 1948-53

В высотных зданиях, созданных под руководством Л. В. Руднева, послевоенная архитектура, как кажется, была наиболее близка к созданию некоего собственного стиля²⁷. В Главном здании МГУ и во Дворце культуры и науки в Варшаве образность ар-деко была переведена на универсальный язык классики (историзма). В 1920-е подобный образ высотного здания – одетого в ордер (как в здании нью-йоркского Муниципалитета), но созданного исходя из разработанной Саариненом тектоники ар-деко – предлагали Корбет и Феррис (ил. 18-20)²⁸. Они мечтали и о площади, и романтической дистанции между башнями, однако эти идеи остались на бумаге. Без площади высотка теряется – таков, пожалуй, был главный вывод, сделанный советскими архитекторами по итогам поездок в США²⁹. И потому все семь высотных зданий в Москве были поставлены безупречно³⁰. Так симбиоз разных традиций – мотивов допетровской Руси и неоготической ребристости, неоархаической уступчатости и неоклассических элементов, частично уже воплощенный в небоскребах США, – сформировал стиль послевоенных высотных зданий.

18. Окончательный вид небоскреба с учетом закона о зонировании, арх. Х.Корбет 1925

19. Проект здания Наркомтяжпрома в Зарядье, арх. Д.Ф.Фридман, 1936

20. Главное здание МГУ, арх. Л. В. Руднев, С. Е. Чернышёв, П. В. Абросимов, А. Ф. Хряков, 1949-53

Московские высотные здания разительно отличаются от небоскребов США своим количеством и стилем, своей градостроительной ролью и доминированием на площади, а также наличием шпилей, которых обычно лишены рационально решенные американские башни. Московские высотные здания отличаются от затесненных, узких в сечении небоскребов мощной основой своих корпусов, а главное, гармонией силуэта и обращением к неоархаическому тектонизму. В 1920–30-е подобные образы мечтали воплотить архитекторы США, однако только в Москве иерархичная композиция МГУ многократно превысит свой прототип – храмовый комплекс Ангкор-Ват, и потому станет уникальным в мировом контексте архитектурным явлением.

¹ Теме сопоставления московских высотных зданий и американских небоскребов посвящен ряд публикаций, например: (Зуева 2010), (Седов 2006).

² «Ребристый стиль» – от англ. «ribbed» – покрытый канелюрами, ребрами (это определение используется в англоязычной литературе для описания небоскребов эпохи ар-деко). Первые образцы «ребристого стиля» возникают в Европе еще в 1910-е – это работы М. Берга, Г. Пельцига, П.В. Янсен-Клинта. К ребристой телескопичной архитектуре Зала Столетия в 1926 г. обращается Дж. Урбан, автор проекта здания Метрополитен-опера в Нью-Йорке, в 1927 г. – Э. Сааринен, участник конкурса на здание Лиги Наций в Женеве. В 1929 г. в подобной ребристой телескопичной архитектуре И. Г. Лангбард проектирует театр в Харькове, с 1932 г. – Дворец Советов Б. М. Иофана (Дворец Советов 1933).

³ Выбранный для Дворца Советов и осуществленный в архитектуре театра в Минске (1934), «ребристый стиль» был уже, однако, непредставим в 1940–1950-е.

⁴ Рассмотрению советской архитектуры 1932–1955 гг. была посвящена конференция «Сталинский ампир», проведенная НИИТАГ РААСН в 2007 г. Ее материалы опубликованы в сборнике статей (Архитектура сталинской эпохи 2010). Обобщающий термин «сталинский ампир» часто использовался патриархом отечественной историко-архитектурной науки акад., арх. С. О. Хан-Магомедовым для обозначения основного направления советской архитектуры начала 1930-х – середины 1950-х гг.

⁵ Так, грандиозный ш-образный в плане отель Хилтон в Чикаго (1927) вдохновлял участников конкурса на здание НКТП в Зарядье (1935), проекты В. А. Щуко и Л. М. Безверхнего. При этом амбициозность неосуществленных проектов 1930-х усиливала решимость послевоенной архитектуры наконец «догнать и перегнать Америку». И потому жилой дом Я. Б. Белопольского на Ломоносовском проспекте (1953) не только обладал романтизмом английской замковой архитектуры, но и отвечал ш-образному, украшенному лишь в верхней зоне Тьюдор-Сити в Нью-Йорке (1927), его эстетика кирпичной стены с белыми деталями в Москве была переведена на язык нарышкинского стиля.

⁶ Так, основой павильона СССР на выставке в Париже (конкурс 1935–1936) станет динамическая плита Рокфеллер-центра (1932), в проекте НКТП (1936) Иофан обратится к другому нью-йоркскому творению Р. Худа – зданию Макгроу-Хилл-билдинг (1931). Фридман, работая над конкурсным проектом здания НКТП (1934), вдохновляется двумя соседними чикагскими небоскребами – Уан-Ла-Салль-билдинг (1929) и Фореман-билдинг (1930). Здание Риверсайд Плаза в Чикаго оказало влияние на работы Д. Н. Чечулина, проект Центрального дома «Аэрофлота» (1934) и Дома Советов РСФСР в Москве (1965–1979).

⁷ В феврале 1934 г. вариант Дворца Советов в виде трехъярусного телескопичного объема обретает окончательный вид. Высота Дворца Советов должна была составить 415 м и стать кульминацией советского архитектурного соперничества с США – в 1931 г. в Нью-Йорке было закончено строительство небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг высотой 381 м (Эйгель 1978: 98).

⁸ Уже в 1938 г. на экраны выходит фильм С. М. Эзейнштейна «Александр Невский».

⁹ В павильонах республик Средней Азии и Кавказа были использованы приемы национальных традиций. Однако в целом ряде иных построек ВСХВ 1939 г. ощутимо не просто влияние эстетики ар-деко (благодаря барельефным фризам), но прямые параллели с архитектурой выставок 1925, 1931, 1937 в Париже (в частности, это заметно в архитектуре мавзолееобразного павильона «Главмясо», арх. Ф. Я. Белостоцкая). Более того, Главный павильон (арх. В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейх), павильон Московской, Тульской и Рязанской областей (арх. Д. Н. Чечулин) и павильон «Поволжье» (арх. С.Б. Знаменский, А.Г. Колесниченко) унаследуют образ динамической плиты Рокфеллер-центра. Павильон Украинской ССР (арх. А. А. Таций, Н. К. Иванченко) был выполнен в «ребристом стиле». Фактически эстетика ар-деко выступила наравне с национальными традициями и составила основу стиля ВСХВ 1939 г.

¹⁰ В проекте павильона СССР на международной выставке в Нью-Йорке 1939 г. К. С. Алабян предлагал соединить ребристый (в стиле Дворца Советов) барабан и неорусскую по силуэту башню (Выставочные Ансамбли 2006: 380).

¹¹ В первой половине 1930-х П. В. Абросимов, А. П. Великанов, А. Ф. Хряков и Л. М. Поляков работали под руководством И. А. Фомина в архитектурно-проектной мастерской Моссовета № 3.

¹² И это не только небоскребы США, но образы средневековой Европы, мотив готической башни собора в Норвиче в силуэте высотки на площади Восстания, пропорции главной башни миланского замка Сфорца в композиции фасада высотки у Красных ворот.

¹³ Канеллированные пилястры без баз и капителей 1930-х (как в московском доме СТО А. Я. Лангмана (1934) или корпусе Лефковица в Нью-Йорке, арх. В. Хогард (1928)), впервые возникают еще в работах Хоффмана 1910-х – павильоне в Риме (1910), вилле Примавези в Вене (1913) и павильоне в Кельне (1914). Антовый ордер 1930-х восходил к новациям 1910-х – прямоугольному ордеру Тессенова (танцевальный зал в Хеллерау, 1910), Хоффмана (дворец Стокле (1905) и павильон в Риме (1910)). Новации 1910-х, плоские пилястры и антовый ордер были утверждены заказчиком еще в раннем шедевре советского ар-деко – здании библиотеки им. В. И. Ленина (1928). Ее боковой фасад вторил архитектуре созданной в те же годы Шекспировской библиотеки в Вашингтоне (1929), входной портик творения Щуко был стилистически близок другой работе Ф. Крета – зданию Федерального резерва (1935).

¹⁴ На «храмовидность» московских высотных зданий указано в (Седов 2006).

¹⁵ Так влияние многие авторы подмечают влияние здания Муниципалитета в Нью-Йорке (40 этажей, 177 м, 1909). Оно в значительной мере определило и облик завершения Главного здания МГУ, и планировочную х-образность здания на Котельнической наб. (26 этажей, 176 м), и трех-ризалитную композицию фасада высотки на площади Восстания.

¹⁶ Так на рубеже 1920–30-х Васильев исполнил перспективы нескольких небоскребов, осуществленных фирмами, где он работал в качестве рисовальщика-визуализатора, это, в частности, неоклассическое Нью-Йорк-сентрал-билдинг (фирма «Уоррен и Уэтмор», 1927) и 500 дом по Пятой авеню, уже решенный в аскетичном ар-деко (фирма «Шрив, Лэм и Хармон», 1930) в Нью-Йорке, а также Альфред-Смит-билдинг в Олбани (1928) (Лисовский, Гашо, 2011. С. 294, 299, 341).

¹⁷ Советская архитектура 1930–50-х смогла освоить масштаб флорентийского палаццо, но не работала с этажностью чикагской школы. Так возводя многоэтажные здания на протяжении всей карьеры, Д. Бернхейм в 1890–1900-е прошел путь от Манаднок-билдинг (16 эт., 1891) и Фишер-билдинг (20 эт., 1895) в Чикаго до знаменитого Флэтайрон в Нью-Йорке (22 эт., 1902) и грандиозного Оливер-билдинг в Питсбурге (25 эт., 1908).

¹⁸ Проектируемые первоначально без шпилей (здания МИД и здания на пл. у Красных ворот, а также косвенно здания МГУ и на здания площади Восстания), московские высотки были ближе к породившей их эстетике ар-деко. Однако они были осуществлены с максимальной высотной характеристикой, усиливающей в их образе национальные, ретроспективные черты. Так гостиница Ленинградская (17 эт., 136 м) выше Панелленик-тауер в Нью-Йорке (28 эт., 88 м), высотное здание на площади Восстания (24 эт., 156 м) выше Альфред Смит-билдинг в Олбани (34 эт., 118 м) и Грейбар-билдинг в Нью-Йорке (30 эт., 107 м), здание МИД (27 эт., 172 м) выше Фишер-билдинг в Детройте (30 эт., 130 м), гостиница Украина (34 эт., 206 м) выше Пальмолив-билдинг в Чикаго (37 эт., 172 м). (Олтаржевский 1953)

¹⁹ Это декоративные элементы Спасских ворот московского Кремля в высотке у Красных ворот, зубцы кремлевской стены в здании МИД, треугольный вытянутый фронтон собора Василия Блаженного и шатер казанской башни Сююмбике в высотке на площади Восстания, мотивы Царской башни московского Кремля и двойная арка Крутицкого подворья на фасаде Главного здания МГУ.

²⁰ Расцвет стиля ар-деко и пик возведения высотных зданий пришлись в США на рубеж 1920–1930-х гг., и это был период веерообразного развития нескольких течений. Неоклассический, неоготический, авангардистский, неоархаический или фантазийно–геометризованный компонент мог доминировать в произведении либо образовывать не менее интересный «межстилевой» сплав. Причем все эти архитектурные течения рубежа 1920–30-х были представлены в городах Америки в равной мере. Мастера же, как и их коллеги эпохи эклектики, не ограничивали себя работой лишь в одном из стилей.

²¹ Архитектура послевоенных высоток оказалась обращена к художественной моде полувековой давности, реализму в скульптурном убранстве, отвергавшему новации 1920–30-х. Так, например, в архитектуре роскошного вестибюля гостиницы «Ленинградская» можно уловить черты интерьера одного из первых небоскребов в нижнем Манхеттене, Американ-шьюрети-билдинг (1894). Одним из последних московских интерьеров, отчетливо несущих в себе черты ар-деко, стала станция метро «Электрозаводская» (начатая еще В. А. Щуко совместно с В. Г. Гельфрейхом и И. Е. Рожиным она была открыта в 1944 г.), остроконечные молнии в ее декоративном оформлении напоминали знаменитые решетки вестибюлей нью-йоркского Ченин-билдинг (1927).

²² Американские небоскребы рубежа 1920–30-х уже не предполагали тотального декорирования высотного объема. Это было вызвано целым рядом причин: и визуальной усталостью от изобилия украшений на фасадах первых небоскребов, и умеренностью (т. е. ставкой на отдельные узлы и акценты (входную зону и завершение), а также экономией, постепенно нараставшей после кризиса 1929 г. Сказывалась и набиравшая силу мода на идеи авангарда (так, почти лишены декора фасады нью-йоркских небоскребов Р. Худа – Дейли-Ньюз-билдинг, 1929 и Макгроу-Хилл-билдинг, 1931).

²³ Отмечая многоэлементность и иерархичность как специфическую черту московских высоток, следует признать, что такими бывали и небоскребы США. Таковы, например, трехризалитные Цивик-Опера-билдинг в Чикаго (1929) и гостиница «Астория» в Нью-Йорке (1929), а также шедевр американского ар-деко – ратуша в Баффало (1932).

²⁴ Создателем Фишер-билдинг (130 м, 1928) был лидер детройтской архитектуры Альберт Кан, приглашенный в 1930-е в СССР на стройки индустриализации (Меерович 2009).

²⁵ Речь идет о Русс-билдинг в Сан-Франциско (127 м, 1927), а также в точности воспроизводящем проект Сааринена для «Чикаго Трибьюн» небоскребе Галф-билдинг в Хьюстоне (130 м, 1929), увенчанном, как и здание МИД, остроконечной неоготической короной.

²⁶ Подчеркивая ордерный и в то же время национальный образ башен, архитекторы московских высоток вместо уступчатых аттиков ар-деко (позволявших аккуратно моделировать утонение небоскребов) использовали уплощенные карнизы церкви Вознесения в Коломенском. И единственным высотным зданием, использующим не карнизы, а аттики, стало творение Гельфрейха.

²⁷ Казалось бы, в творении Л. В. Руднева прослеживается влияние нью-йоркских работ Э. Рота. Так, силуэт высотной части МГУ напоминает небоскреб «Оливер Кромвель» (1927), выходящие к Центральному парку Бересфорд (1929) и Сан Ремо (1929) могли подсказать соответственно многобашенность и завершение башни классической ротондой (так решено и здание Муниципалитета, 1909). Однако Главное здание МГУ превосходит неоклассические небоскребы Э. Рота по монументальности и градостроительной роли, по сложности использованных ассоциаций.

²⁸ В 1925 г. Корбет и Феррис подготовили два окончательных эскиза небоскреба с учетом закона о зонировании, и оба они, в ар-деко и неоклассике, повлияли на осуществленные через 30 лет московские высотные здания. Так, проникнутые удивительным романтизмом храмы на боковых ризалитах Главного здания МГУ стали ответом неоклассическому варианту Корбета (этот проект вдохновлял и Фридмана в его работе над композицией здания НКТП в Зарядье, 1936). Выполненный в манере Сааринена, ребристый трехризалитный вариант Ферриса стал одним из вероятных прототипов здания МИД (Stern 1994: 509, 511).

²⁹ В 1947 г. эту позицию высказал Б. М. Иофан в статье «Архитектурные проблемы строительства многоэтажных зданий» (Иофан 1975: 234–235).

³⁰ Ансамблевость задумывалась как отличительная черта советской архитектуры (особенно послевоенной), и высотки стали апофеозом этой градостроительной идеи. Однако как раз на уровне города этот замысел не получил полноценного воплощения – новые кварталы были рассредоточены. И потому созданный не государственной, но частной инициативой, Нью-Йорк в хаотичности своей застройки парадоксальным образом близок фрагментарности Москвы эпохи 1930–50-х.

Литература

1. Архитектура сталинской эпохи 2010 – Архитектура сталинской эпохи: Опыт исторического осмысления / Сост. и отв. ред. Ю. Л. Косенкова. М.: КомКнига, 2010.
2. Астраханцева 2010 – Астраханцева Т.Л. Стиль «Победа» в декоративно-орнаментальном искусстве 1940–1950-х годов: к проблеме дефиниций в советском искусстве сталинской эпохи // Архитектура сталинской эпохи: Опыт исторического осмысления. М.: КомКнига, 2010. С. 142–149.
3. Выставочные Ансамбли 2006 – Выставочные Ансамбли СССР 1920–1930. М.: Галарт, 2006.
4. Дворец Советов 1933 – Дворец Советов СССР. Всесоюзный конкурс. M.: Всекохудожник, 1933.
5. Зуева 2010 – Зуева П.П. Нью-йоркские небоскребы как прототипы «сталинских высоток» / Сост. и отв. ред. Ю.Л. Косенкова // Архитектура сталинской эпохи: Опыт исторического осмысления. М.: КомКнига, 2010. С. 435–451.
6. Иофан 1975 – Иофан Б.М. Архитектурные проблемы строительства многоэтажных зданий // Мастера Советской архитектуры об архитектуре. Т. 2. М.: Искусство, 1975. С. 233–236.
7. Лисовский, Гашо 2011 – Лисовский В.Г., Гашо Р.М. Николай Васильев. От модерна к модернизму. СПб.: Коло, 2011.
8. Меерович 2009 – Меерович М.Г. Альберт Кан в истории советской индустриализации // Проект Байкал. № 20. 2009. С. 156–161.
9. Олтаржевский 1953 – Олтаржевский В.К. Строительство высотных зданий в Москве. М.: Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, 1953.
10. Седов 2006 – Седов В.В. Высотные здания позднего сталинизма // Проект Классика. № 13, 2006. С. 139–155.
11. Эйгель 1978 – Эйгель И.Ю. Борис Иофан. М.: Стройиздат, 1978.
12. Christ-Janer 1984 – Christ-Janer A. Eliel Saarinen: Finnish-American Architect and Educator. Chicago: University of Chicago Press, 1984.
13. Stern 1994 – Stern R.A.M. New York 1930: Architecture and Urbanism between the Two World Wars. New York: Rizzoli, 1994.

Аннотация

Московские высотные здания, как и Дворец Советов, задуманный высотным рекордсменом мира, воплощали в себе дух соперничества с архитектурными достижениями США. И именно потому фасадные приемы высоток были призваны конкурировать не только с национальным наследием, но с мировым. Высотные здания Нью-Йорка и Чикаго не могли не вдохновлять. Создатели московских высоток, опираясь на опыт американских башен, в первую очередь в историзме, стремились создать нечто новое, уникальное в мировом контексте и преуспели в этом. Ступенчатые ризалиты и плоские пилястры высотного здания на площади Восстания были решениями, уже отработанными в небоскребах США. Однако послевоенная архитектура обретает в ордере и ниспадающем силуэте церкви Вознесения в Коломенском прекрасный и необходимый эпохе патриотический образец. Так симбиоз разных традиций: мотивов допетровской Руси и неоклассических элементов, а также ребристости и уступчатости небоскребов 1920–1930-х – сформировал стиль послевоенных высотных зданий.

Ар-деко и стилевой параллелизм в архитектуре 1930-х

Советская архитектура 1930-х гг была стилистически крайне разнообразна и терминологический аппарат в ее описании еще находится в стадии становления. Однако ряд отечественных исследователей готов обозначить в качестве одного из направлений эпохи 1930-х – советскую версию ар-деко, подчеркивая близость художественных проявлений в СССР и за рубежом. Таков подход, высказанный в монографиях и статьях – И.А. Азизян, А.В. Бокова, А.Ю. Броновицкой, Н.О. Душкиной, А.В. Иконникова, И.А. Казуся, Т.Г. Малининой, Е.Б. Овсянниковой, В.Л. Хайта и др. И именно использование термина «ар-деко» позволяет рассматривать советский стиль 1930-х в контексте зарубежной архитектуры. И первые примеры этого стиля, как представляется, возникают еще до Первой мировой войны. Однако каково было проявление стиля ар-деко в советской архитектуре 1930-х? Цель данной статьи попытаться кратко ответить на данный вопрос.

Межвоенное время стало подлинным расцветом искусства и архитектуры по всему миру – это была «эпоха джаза», «эпоха небоскребов» и «эпоха выставки 1925 г в Париже».[1] Так по наименованию «Международной выставки декоративного искусства и художественной промышленности», проведенной в 1925 в Париже, а точнее в связи с 40-летним юбилеем ее открытия, термин «ар-деко» с 1960-х вошел в искусствоведческую науку и принял на себя, в первую очередь, хронологическое обобщение памятников межвоенного времени.

Кульминацией развития стиля ар-деко стали высотные здания, выстроенные в городах Америки на рубеже 1920-30-х. Однако стилистически они были крайне разнообразны. Таковы были даже постройки одного архитектора, Р.Худа, Ф.Крета и др. Декоративность небоскребов могла принимать самые различные формы – от геометризации историзма и пластической фантазии, до аутентичной неоархаики или предельной, абстрактной аскезы. И тем не менее, небоскребы 1920-30-х предстают цельной, узнаваемой стилистикой. Общим для них было характерное сочетание неоготического «ребристого стиля» и неоархаических уступов.[2] И впервые эту ребристо-уступчатую стилистику продемонстрировал проект Сааринена на конкурсе Чикаго Трибюн 1922 г. Здание это было в итоге построено по проекту Р.Худа в аутентичной неоготике, восходящей к башням Руана. Однако после конкурса Худ следует за Саариненом, в 1924 г в Нью-Йорке он создает шедевр ар-деко – Радиатор билдинг. Оно стало первым, доступным нью-йоркским архитекторам, воплощением трансформации архитектурной формы. Это был отказ от аутентичного воспроизведения мотивов (в данном случае, готики), и одновременно новое понимание традиции. Эстетика геометризованного историзма (ар-деко) была предъявлена.

Варьируя ребристость и уступчатость, архитекторы ар-деко стремились воспроизвести один, поразивший всех образ – проект Сааринена на конкурсе Чикаго Трибюн 1922 г. Причем эта новая эстетика возникает в работах Сааринена еще в работах 1910-х, начиная со знаменитой башни вокзала в Хельсинки. В 1922 г Сааринен сенсационно соединяет неоготическую ребристость с неоархаическими уступами, таким будет архетип небоскреба ар-деко. Так были решены высотные здания в городах Америки и проекты Б.М.Иофана – Дворца Советов, Наркомата тяжелой промышленности в Москве, павильонов СССР на международных выставках 1937 и 1939 гг. Это был ответ мастера зданию Рокфеллер-центра, только что выстроенному Р.Худом в Нью-Йорке. И именно в ребристом стиле (ар-деко) была задумана целая серия работ отечественных мастеров 1930-х, таковы проекты и постройки 1930-х – А.Н.Душкина, И.Г.Лангбарда А.Я.Лангмана, Л.В.Руднева, К.И.Соломонова Д.Ф.Фридмана, Д.Н.Чечулина и др.

Московским шедевром ребристого стиля (ар-деко) должен был стать Дворец Советов по проекту Б.М.Иофана (1934). Так был решен и проект американского архитектора Г.Гамильтона (получивший одну из первых премий на конкурсе 1932 г), и итоговый образ, спроектированный в 1934 г группой Б.М.Иофана, В.А.Щуко и В.Г.Гельфрейха. Дворец Советов должен был стать самым высоким зданием в мире (415 м), и превзойти только что построенное здание Эмпаер-стейт-билдинг (380 м). Конкуренция в высоте требовала конкуренции в стиле. И именно ребристый стиль позволял эффектно и в короткие сроки решить фасад грандиозной высоты.[3] Проектирование Дворца Советов в виде ребристого небоскреба стало ярчайшим доказательством развития в СССР собственной версии ар-деко, и Дворец Советов стал вершиной этого стиля.

1. Проект Дворца Советов, арх. Б.М. Иофан, 1934