Начало XX столетия (поздний модерн)
На последнем этапе развития стиля модерн пути различных видов искусства чаше всего расходятся. Архитектура в большинстве вариантов идет к рациональным принципам, подготавливая конструктивизм, функционализм, формы XX столетия (только некоторые школы, в частности испанская, сохраняют модерн в чистом виде). Живопись приближается к экспрессионизму, фовизму, примитивизму, которые как бы вызревают внутри позднего модерна. Прикладное искусство позднего Ар Нуво подготавливает Ар Деко и почти бесконфликтно переходит в этот новый «стиль». Скульптура продолжает пребывать в промежуточном положении между разными стилевыми течениями. Это различие в «поведении» отдельных видов искусства свидетельствует о расслоении стиля, о его надвигающемся распаде.
Довольно ранний поворот от «чистого» модерна к рационалистическим тенденциям дает Ф. Шехтель. Уже в 1903 году он выполнил проект здания банка Рябушинских в Москве, в 1907 году он построил здание типографии «Утро России», а в 1909 году — Дом Московского купеческого общества.
Во всех этих постройках Шехтель выявляет каркас. Его рисунок становится композиционной основой фасадов. Четкие горизонтальные и вертикальные тяги фасадов вступают друг с другом в определенные пропорциональные отношения и организуют ритм, динамику, движение архитектурных поверхностей и форм.
Деловой двор в Москве, построенный И.Кузнецовым в 1913 году. как бы завершает развитие позднего русского «предконструктивистского» модерна. Это целый большой ансамбль со сложной конфигурацией внутренних дворов, имеющий на главном фасаде классицистический портик (такое использование в архитектуре модерна неоклассицистических элементов довольно типично для 1900—1910-х годов). Выходящие на площадь вытянутые фасады, располагающиеся под тупым углом по отношению друг к другу, приобретают выразительность за счет ритма повторяющихся прямоугольников.
В 1910-е годы в модерне активно развивается классицизирующая тенденция. Строгая геометрия архитектурных форм усиливается классическими ордерными деталями. Этот момент преображения классицистического стиля обязателен для «модерн-классицизма» внутри позднего модерна.
Пожалуй, основные достижения позднего модерна в России следует искать в творчестве В. Борисова-Мусатова, который представляет некую параллель французским художникам-набидам. С той лишь разницей, что набиды завершают движение Ар Нуво. а Мусатов, имевший большое число учеников и последователей, для многих мастеров следующих поколений открывает пути вперед.
Поздний модернизм — Архитектурные стили — Дизайн и архитектура растут здесь
Модернизм на протяжении многих десятилетий являлся одним из важнейших стилистических направлений. Его возникновение в 1920-е гг., развитие в 1930-1940-е гг. и повсеместное распространение в 1960-1980-е гг. означает, что он существовал более полувека, всегда используя новые формы и новые способы выражения.Городские офисы
В 1945 г. Вальтер Гропиус организовал «Объединение архитекторов» (ТАС). Совместно с Пьетро Беллуски он выступал в роли консультанта при проектировании высотного здания в Нью-Йорке (1963), первоначально носившего название Пам-ам-билдинг. Реализацию проекта взяла на себя фирма «Эмери Рот и сыновья». Влияние Гропиуса можно проследить в плане башни с клиновидными формами и в помещениях на первом этаже (претерпевших изменения не в лучшую сторону), где находились произведения Джозефа Алберса, Георга Кепеса и Ричарда Липполда. «Объединение архитекторов» создавало многочисленные проекты школ, колледжей, административных зданий и офисов, таких как офисное здание компании «Джонс Мэнвил» в Колорадо, недалеко от Денвера (1976-1977).
Еще одним исключением является здание «Ситикорп» в Нью-Йорке (1977), выдающееся сооружение Хью Стаббинса (1912-1994). В просторном внутреннем дворе расположился торговый центр с многочисленными магазинами и ресторанами на разных этажах. Необычный офисный интерьер можно найти на одном из верхних этажей здания: офисы компании BEA, оформленные фирмой «Тод Уильяме и партнеры». В перегородки из обработанного песком стекла и красно-коричневые колонны вмонтированы осветительные приборы, придающие всему помещению спокойный характер.
Архитекторы и дизайнеры из «Скидмор, Оуингс и Меррил» создали здание Американской республиканской страховой компании в Де-Мойне, штат Айова (1965), с его замечательными интерьерами. Этой фирмой было разработано множество проектов не только в области офисного дизайна. Например, интерьеры отеля «Мауна Кеа Бич» в Камуэле, Гавайи (1965), отражают местные традиции. В них использованы традиционные материалы и предметы, изготовленные ремесленным способом. Номера обставлены мебелью из ивы и имеют жалюзи из узких реек. Комнаты выходят на галереи, которые окружают открытый двор с высокими пальмами.
Эдвард Ларраби Барнес (род. 1915) работал как архитектор и дизайнер для IBM, в том числе проектировал офисы Международной торговли в Маунт-Плезант, штат Нью-Йорк (1974). Там, где нужны были закрытые кабинеты, использовались сплошные перегородки из прозрачного стекла.
Филипп Джонсон разработал дизайн офисного здания штаб-квартиры компании «А.Т.&Т.» (1984) в Нью-Йорке (сейчас здание компании «Sony»). Офисные помещения, оформленные фирмой ISD, выглядят старомодными. Вестибюль здания на Третьей авеню, 885 (1986; проект Филиппа Джонсона), в шутку называемого «Губная помада» из-за эллиптической формы, имеет сходство с Ар Деко.
И.М. Пей (род. 1917) начинал с простого проекта собственного дома в Катонахе, штат Нью-Йорк (1952), и со временем стал участвовать в крупных проектах. Многоквартирные дома в Нью-Йорке, Филадельфии и Вашингтоне, округ Колумбия, являются типичными примерами, так же как и отель «Денвер Хилтон» (1960), интерьеры которого проектировал Александр Жирар. Терминал В компании TWA в аэропорту им. Кеннеди в Нью-Йорке (1972) представляет собой огромное стеклянное здание, перекрытое потолком, поддерживаемым колоннами, которые установлены снаружи. Линкольн-Центр в Нью-Йорке представляет собой комплекс монументальных построек с унылыми интерьерами.
Лучшим из трех главных зданий с точки зрения дизайна интерьеров является Нью-йоркский государственный театр (1964), спроектированный Филиппом Джонсоном. Вестибюль на первом этаже и главное фойе этажом выше имеют незаурядные интерьеры. Облицованные травертином полы и стены, балконы фойе, расположенные на нескольких уровнях, являются фоном для двух скульптурных композиций Эли Надельмана. Зрительный зал немного напоминает великолепные оперные театры прошлого. Но его дизайн гораздо удачнее, чем банальный дизайн оперного театра «Метрополитен». Расположенная по соседству музыкальная школа Джуллиарда (1968) Пьетро Беллуски и Эдуардо Каталано является лучшим зданием Линкольн-Центра; интерьер средних размеров зрительного зала Эллис-Тулли-Холл отличается интересным дизайном и превосходной акустикой.
Планировка офисов
Строительство офисных помещений стало столь важным направлением, что появилась отдельная область, получившая название территориальное планирование. Главная цель — обеспечение эффективной работы офиса и комфортных условий для сотрудников.
«ISD» (Interior Space Design) является одной из самых известных и успешных фирм в области территориального планирования. Офисы бостонской мэрии, компании «А.Т.& Т.» в Нью-Йорке и компании «Хегох» в Стамфорде, штат Коннектикут, служат прекрасными примерами деятельности фирмы «ISD». Интерьеры здания Американской академии искусств и наук (1961) в Бостоне, спроектированного архитектурным бюро «Каллман, МакКиннел и Вуд», демонстрируют подход «ISD» к оформлению различных помещений.
В число фирм, занимающихся проектированием офисов, входят «SLS Environetics», «Space Design Group» и «Designs for Business» (последняя разрабатывала планировку офисов, занимающих четырнадцать этажей в здании компании «Тайм-Лайф Инк.» в Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке). Дизайнеры из «Сидни Роджерс Ассошиэйтс» проектировали интерьеры 26-этажного здания компании «Монтгомери Уорд» в Чикаго. Ковровые покрытия разных цветов использовались на разных этажах. Во всех случаях применялось ландшафтное планирование. Группой «Роджерс Ассошиэйтс» также были предложены проекты для офисного здания компании «Уэйерхаузер» в Такоме, штат Вашингтон. Офисная мебель, спроектированная Кноллем, использовалась в помещениях с открытой планировкой. Проектировщиками этого здания была фирма «Скидмор, Оуингс и Меррил».
Бюро Джорджа Нельсона (1908-1986) разработало необычный интерьер для здания Ассоциации помощи лютеранам (1976), построенного по проекту Джона Карла Уорнека (род. 1919) в Аплтоне, штат Висконсин. Мебель, созданная с учетом открытой планировки, была изготовлена компанией «Storwal International». Небольшие конференц-залы имели раздвижные панели, расположенные по кругу. Если говорить о более скромных проектах, то нью-йоркский ресторан «La Potagerie» (1971, сейчас разрушен) имел высоко функциональный интерьер с ярким и энергичным цветовым решением, разработанный бюро Нельсона (дизайном занималась Джудит Стокман).
Офисная мебель
С ростом офисного строительства американские производители мебели начали разрабатывать комплекты мебели, которые составляли единое целое с перегородками. В 1964 г. Роберт Пропет спроектировал для мебельной компании «Герман Миллер» комплект мебели, который он назвал «Action Office». Задолго до этого начали появляться похожие комплекты, каждый из которых назывался в честь создавшего его дизайнера. Кнолль спроектировал комплекты «Stephens», «Zapf», «Hannah» и «Morrison». В Швейцарии был создан «Haller», в Италии — «Olivetti» и «Marcatre», в Англии — «Lucas», в Канаде — «Race» и, наконец, в Германии — «Voko», что касается Соединенных Штатов, то здесь выпускалась продукция фирм «Haworth» и «Steelcase».
Когда обнаружилось, что сидение на рабочем месте в течение целого рабочего дня может привести к различным заболеваниям, появились так называемые эргономические кресла, обеспечивающие максимальный комфорт пользователя. Проекты Билла Стампфа (кресла «Эргон»), Нильса Диффринта и других дизайнеров были нацелены на создание превосходной офисной мебели для сидения.
Дизайнеры интерьеров
Дизайн интерьеров часто осуществляется без участия в проектировании здания, особенно это касается жилых интерьеров. в число «звездных» дизайнеров Америки входят Марио Буатта (род. 1935), Марк Хэмптон (1940-1998) и Анджело Донья (1935-1985), известные своими роскошными интерьерами, в оформлении которых используются старинная мебель и цветные ткани, напоминающие об эклектичных работах 1920-1930-х гг. в интерьерах Джона Саладино (род. 1939) заимствованные из прошлого детали вплетены в современный контекст.
Уорд Беннет (род. 1917) проектировал простые интерьеры в интернациональном стиле, которые он обставлял мебелью, изготовленной по его проектам. Джозеф Пол Д’Урсо (род. 1943) получил как дизайнерское, так и архитектурное образование и одно время работал с Уордом Беннетом, пока не открыл собственное бюро. В его проектах, иногда называемых «минималистскими», используются простые поверхности наряду с предметами, изготовленными промышленным способом.
Многие интерьеры Сары Томерлин Ли (1911-2001) можно назвать «романтичными» из-за мебели и тканей, относящихся к различным историческим стилям, в таких отелях, как, например, «Паркер Меридиен» (1981) (перестроен из более старого отеля) в Нью-Йорке. Отель «Хелмсли-Палас» в Нью-Йорке вобрал в себя великолепные особняки Вилларда (1884), построенные фирмой «МакКим, Мид и Уйат». Осуществленная в 1980 г. перепланировка дала Саре Томерлин Ли возможность работать с эклектичными интерьерами, в которых ее собственный стиль пришелся как нельзя кстати.
Бенджамин Болдуин (1913-1993) был выпускником Кранбрукской Академии художеств и добился известности благодаря некоторым выдающимся проектам интерьеров, созданным в 1960-1970-х гг. Его стиль, близкий к минимализму, позволил ему работать с современными архитекторами, в том числе с Эдвардом Барнсом, Луисом Каном и И.М. Пеем. Для Кана он спроектировал интерьеры библиотеки и обеденного зала в Академии Филлипс, Эксетер, штат Нью-Гемпшир (1967-1972), а также мебель для Йельского центра британского искусства в Нью-Хейвене, штат Коннектикут (1969-1974). Изящные интерьеры отеля «Американа» в Форт-Ворте, штат Техас (1980), также входят в число его работ. Собственный дом Болдуина в Ист-Хэмптоне, штат Нью-Йорк, — прекрасный пример его подхода к дизайну помещений.
Среди работ нью-йоркских дизайнеров Массимо и Лелы Виньелли разнообразные проекты, в том числе в области графического и индустриального дизайна, а также дизайна мебели и интерьеров. В церкви Св. Петра в Нью-Йорке использованы современные формы и яркие цвета. Дизайн ресторанов становится самостоятельной областью дизайна интерьеров. Ресторан «Ореол» в Лас-Вегасе (1999), модернизированный Адамом Тиани, является примером крупного проекта, выполненного фирмой, специализирующейся на подобных заказах. Интересные дизайнерские решения необходимы и для промышленных интерьеров. Электростанции, возводимые Администрацией долины Теннесси (TVA) под руководством Роланда Банка, имеют интерьеры, отличающиеся простой и функциональностью.
Мебель и другие элементы интерьера
Современная мебель, вошедшая в употребление после Второй мировой войны, включает многие «классические» образцы 1920-х и 1930-х гг., разработанные Аалто, Брёйером, Ле Корбюзье и Мисом ван дер Роэ. Чарльз Имз, бюро Джорджа Нельсона, Уоррен Платнер и многие другие американские художники соединяли классические модели и более поздние итальянские и скандинавские образцы. Чарльз Имз создавал выдающиеся проекты, зачастую это были предметы, которые он и его жена Рей разрабатывали совместно.
Эти проекты в основном были знакомы только архитекторам и дизайнерам; большинство семей среднего класса обходились в домашнем обиходе вещами плохого качества, якобы относящимися к «колониальному» или «французскому провинциальному» стилю. Исключение составляли проекты Пола Мак Коба (1917-1969). Простые деревянные шкафы и кресла напоминали образцы американского колониального или шекерского стиля, но никогда не были подражательными или некачественными. Недорогая мебель Мак Коба, которую можно было купить в обычных универмагах, и вещи Иенса Рисома, а также более дорогостоящие изделия Эдварда Уормли попали по крайней мере в некоторые американские дома. Скульптор Гарри Бертойа (1915-1978) работал в Кранбруке и сотрудничал с Чарльзом Имзом, прежде чем получил заказ на разработку проектов мебели для фирмы Кнолля. Его кресло с проволочным каркасом (1952), созданное для Кнолля, стало модным предметом интерьера.
Текстиль
Распространение модернизма заставило крупных производителей текстиля приступить к производству тканей, которые могли использоваться в качестве обивочных и драпировочных материалов. Среди американских дизайнеров Дороти Либес (1899-1972) прославилась богато орнаментированными тканями из толстых волокон. Борис Кролль (род. 1913) создал фирму, предлагающую ткани, отличающиеся прекрасным дизайном и высоким качеством.
Много образцов было разработано профессиональными дизайнерами, занятыми на фабриках и неизвестными широкой публике. Вместе с тем некоторые производители мебели начинают предлагать фирменный текстиль. В этом случае привлекаются известные дизайнеры, имеющие свой собственный стиль. Уже упоминавшийся Александр Жирар, разрабатывая образцы для компании «Герман Миллер», использует цвета и узоры, заимствованные из мексиканского и южноамериканского искусства. Кнолль приглашает способных дизайнеров, в том числе Эстер Харасти, для работы над такими образцами, как «Трейси», и выпускницу Баухауса Анни Алберс (1899-1994) для создания абстрактных геометрических мотивов. Анджело Теста (род. 1918) внес вклад в создание первых набивных тканей с абстрактным рисунком, выпущенных фирмой Кнолля. Практичные и яркие обивочные ткани были частью подобных текстильных линий.
В Кранбруке Лойа Сааринен (1897-1968) организовала ткацкую мастерскую и занималась дизайном тканей, созданных с учетом ремесленных традиций. К числу кранбрукских дизайнеров текстиля относятся Эд Россбах (1914-2002) и Марианна Стренгель (1909-1998). Джек Ленор Ларсен (род. 1927), создавший немало тканей, для изготовления которых он часто использовал металлические и синтетические волокна, превратил текстильный дизайн в самостоятельный вид искусства. Из всех художников Кранбрукской академии он оказал наиболее сильное влияние на дизайн текстиля.
Финский текстиль получил широкую известность под торговой маркой «Маримекко», под которой выпускались изделия, разработанные Арми Ратиа (1912-1979) и Майей Исола (1927- 2001). Импортные образцы, например тайские шелковые ткани Джима Томпсона (1906-1977), датские проекты Вернера Пантона (1926-1998), а также шведский и немецкий текстиль, дизайном которого занимались менее известные художники, получили широкое распространение и применение.
зарубежный опыт и российская специфика (The Reforms of the Public Administration in the Late Modernity: Foreign Experience and the Russian Specificity) by Roman Evstifeev :: SSRN
14 Pages Posted: 22 Jan 2014
Abstract
Russian Abstract: Доклад посвящен рассмотрению закономерностей развития политико-административных реформ в конце XX века. Автор отмечает основные характеристики государства эпохи модерна и изменения, происходящие с государством и государственной властью, связанные с особой ролью взаимодействия госу¬дарства и общества как важнейшего условия эффективности государственного управления. На основе опыта различных стран мира, описаны тенденции и направления политико-административных реформ начала XXI века.
English Abstract: The report is devoted to research of development of politiko-administrative reforms in the end of XX century. The author emphasizes the basic characteristics of the state of an Modern epoch and the changes occurring to the state and the government, connected with a special role of the interactions between state and society as major condition of efficiency of the government. The author describes tendencies and ways of politiko-administrative reforms of the beginning of the XXI century on the basis of experience of the various countries of the world.
Note: Downloadable document is in Russian.
Keywords: Politiko-administrative reforms, state, society, politics, efficiency
Suggested Citation: Suggested Citation
Evstifeev, Roman, Политико-административные реформы позднего модерна: зарубежный опыт и российская специфика (The Reforms of the Public Administration in the Late Modernity: Foreign Experience and the Russian Specificity) (October 10, 2013).
Поздний модерн: Структура Политического, или устройство коммуникативного разума: kroopkin — LiveJournal
Пост является продолжением этого, поэтому начинается с небольшого кусочка оттуда.
(4). Разум позднего модерна. Атаки на монологичность разума, на единственность истинной формы разумного общественного устройства, в конечном итоге завершились отрицанием монологичности, крахом универсализма (М. Фуко), что тождественно фрагментации гегелевского разума на несколько абсолютных идей, которые должны сосуществовать в рамках одного национального тела (мультикультурность). Очевидно, что такая множественность субъектностей должна уметь как-то договариваться между собой (коммуникативный разум Хабермаса), как-то понимать друг друга. То есть «… «множественность справедливостей» (многообразие представлений о «справедливом», существующих внутри каждой отдельной «игры», культуры, традиции и т. д.) должна быть дополнена «справедливостью множественности», если мы не хотим допустить «террора» внутри отдельных форм особенного и в отношениях между ними. Эта «справедливость множественности» «достаточно парадоксально обеспечивается предписанием универсальной ценности. Она предписывает соблюдение единой справедливости каждой игрой…» (Lyotard J.-F., Thebaud J.-L. Just Gaming. Minneapolis: Univ. of Minnesota, 1994, с. 100 – ссылка внесена в текст мной – ПК).» [1] Возникает противоречие, которое требует своего разрешения: как сохранить универсальность, отказавшись от нее?
Я пока нашел только одно решение – конечность многообразия. Если в каждый момент времени количество «разрешенных» меньшинств конечно, то их требования могут быть конструктивно учтены и прошиты в матрице. Однако это возможно лишь при наличии у параллельно живущих сообществ общеразделяемых ценностей, которые являются основой взаимопонимания и используемых для установления консенсуса делиберативных практик. Если же меньшинство не приемлет ценностей большинства, то способа разрешить подобное противоречие, пожалуй, не существует.
Так абсолютная идея теряет свою цель [2] и распадается на ряд проектов, свободно эволюционирующих в социальном пространстве. Конкурентное поле проектов регулируется рядом стандартов, среди которых выделяются два основных: в процессе эволюции проектов (1) не должна уменьшатся интегральная свобода людей в обществе, и (2) не должен увеличиваться уровень прямого насилия.
Требование минимальности насилия дает необходимость наличия общественного консенсуса социальных агентов по действующим в обществе правилам игры. Постоянное возобновление консенсуса обеспечивается единством коммуникационного пространства и доброй волей участников, что дает ограничения для социума по языку и ценностям.
Так представление социального развития в виде целерационального действа, характерное для эпохи монологического разума, может быть заменено представлением в виде эволюции множества социальных проектов, которые конкурируют за доминирование в сознании социальных агентов, составляющих общество [3,4].
При этом удержание коммуникационного единства социального пространства будет требовать сохранения определенного уровня насилия в обществе – по меньшей мере те проекты, которые включают в себя прямое насилие в качестве своей составляющей – должы будут быть репрессированы.
[1] Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории.- М.: РОССПЭН, 1998.- 308 с. // http://shulenina.narod.ru/Polit/kapustin/sovremennost/contents.html.
[2] Другими словами, это означает отказ от существования такой категории как «абсолютная истина», которая в рамках концепции монологического разума обычно подразумевается в виде цели общественного развития.
[3] В этом плане интересно наблюдение Б.Г. Капустина о фрагментации современной американской политологии.
[4] См. также Ослон А.А. Мир теорий в эпоху «охвата» // Социальная реальность, 2006, №1, С.94-101.
Модерн, Поздний Модерн, нациогенез и другие процессы в мире и в России. 1
Читаю книгу современного отечественного мыслителя Павла Ливерьевича Крупкина «Россия и Современность: Проблемы совмещения.
«Долго ждал, пока специалисты объяснят, что происходит с Россией. Не дождался. Пришлось разбираться самому. ..», — признается Павел Крупкин. Он родился 7 мая 1959 года в Челябинске-40 (ныне Озерск), в1976-1982 учился в МФТИ на факультете управления и прикладной математики (ФУПМ), в 1986-1994 работал в Институте химии высокочистых веществ РАН (Нижний Новгород), в 1988 защитил диссертацию в Институте общей физики РАН (Москва) — материалы исследований 1986-1991 гг отражены в более чем 70-ти публикациях, включая более 30-ти статей в академической печати. В 1995-1996 – директор Нижегородского филиала коммерческой компании, 1997-2002 – руководитель проектов SAP Russia. «В настоящее время, — пишет он, — руковожу подразделением поддержки корпоративной информационной системы на платформе SAP в крупной организации». Женат. Трое детей.
В Аннотации сказано – «В книге представлена концепция Современности (Модерна) в ее приложении к обществоведению. Рассмотрены теоретические вопросы национального государства, нации, демократии, свободы, постиндустриальной экономики, и связанные с этим необходимые качества развитых обществ Модерна. Особое внимание уделено тщательности логической проработки используемых понятий. Полученная рамка применена к анализу текущих социальных процессов в России с использованием различного рода статистических данных и данных социологических исследований. Обсуждаются проблемы трансформации России в национальное демократическое государство, развития постиндустриальной экономики, запуска в стране цикла генерации экономических и социальных инноваций, а также проблемы российской демографии и развития человеческого капитала. Показано, что практически все проблемы в своем разрешении упираются в менталитет постсоветской элиты. Выявлен основной психосоциальный ментальный комплекс, ответственный за элитную аномию, и показаны пути его деконструкции. Книга рассчитана на широкие слои образованных читателей с рациональным складом мышления, комфортно себя чувствующих в больших коллективах».
Размышления независимого ученого поучительны, и постараюсь откомментировать их как русский политик с позиций своего субъектного понимания человека, общества, истории.
«/стр. 5:/ Исчерпал ли себя Модерн, как это утверждают многие? Или же он продолжает развиваться в видоизмененных формах, с которыми знакомит нас английский социолог Энтони Гидденс (1938—) в своей «критической теории позднего модерна»? В любом случае сторонники той и другой точек зрения сойдутся в одном — в представлениях о качественном изменении социального времени.
Гораздо важнее осмыслить полноту многообразных проявлений современной общественной сущности и то, как она изменяет жизнь каждого из нас, трансформируя нашу самость из части в целое. Этот лейтмотив, собственно, и характеризует содержание монографии Павла Крупкина «Россия и Современность: проблемы совмещения. Опыт рационального осмысления».
Раскрывая в контексте теории Современности российские общественные процессы, автор монографии так или иначе попадает в исследовательский поток, генерируемый концепцией Энтони Гидденса. Опорной точкой этой концепции выступает веберовская взаимосвязь Современности и рациональности, сущностно определяющая понимание нынешнего социального времени как части Модерна, которая тем не менее существенно отличается от
содержания того, что символизировала «Великая французская революция» (1789—1794). Возможно, поэтому состоявшаяся в 2001 г. в Москве научно-практическая конференция, поводом к /стр. 6:/ которой послужила книга И.В. Стародубровской и В.А. Мау «Великие революции. От Кромвеля до Путина», не согласилась со стержневой авторской идеей об отождествлении трансформационных процессов в России с понятием «Модерн».
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Напомню, что «веберовская рационализация» – это проявление низовой субъектизации, то есть рационально-критического отношения в действительности, прорвавшегося сквозь асфальт традиционных догм на волне взлёта «критической массы» низовых самодостаточных собственников на заре Нового Времени (Модерна)/
Наиболее ярко специфические черты текущего времени представлены, на мой взгляд, в книге французского психолога Сержа Московичи «Машина, творящая богов» (1988). В предисловии к этой книге российский психолог Андрей Брушлинский, акцентируя внимание читателя на ключевой идее книги, писал, что «психическое чаще, чем это принято считать, лежит в основе социального».
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Под психическим здесь следует понимать глубинное волевое устремление к субъектности, к самоутверждению, к богоравенству. Фридрих Ницше называл это «субъектное», не совсем верно трактуемое выше как «психическое», — волей к власти. Мартин Хайдеггер показал онтологичность этой «воли к власти» и соотнёс её с бытийной «волей к воле», фактически с бёмовской «мУкой бездны»/
Эта мысль вполне созвучна результатам европейских социальных исследований, в соответствии с которыми сегодня наибольшей ценностью в обществе становится семья — источник «интерперсонального мира» /МОЙ КОММЕНТАРИЙ: По Гидденсу, современный порыв низовой субъектности превозмогает узы традиционной семьи/ . Понятно, что и социальные процессы «расколдования мира» сфокусировались на семье и других элементах «микросоциума». Распад устоев традиционной модели личности и появление новых качеств рационального человека закономерно обусловили стремительную динамику технологических и социальных нововведений, что делает опыт и рекомендации старшего поколения малоэффективными для человека. Да и сам личностный выбор человека сегодня сопряжен с альтернативным характером возможностей и необходимостью размышлять, выбирая «правильный» с его точки зрения вариант среди множества других, ему доступных.
Такая постоянная тренировка человеческой рефлексии привносит свой вклад в ускорение разложения личностных установок, унаследованных от времени Традиции. Весь этот сложный механизм психосоциальных взаимосвязей приводит в конечном счете к качественно новому состоянию личности. Вследствие таких изменений возникает новый тип социетальной идентичности, порождающий множественность «микросоциумов» и многоликий постмодерный социальный мир.
Монография Павла Крупкина содержит широкий круг оригинальных идей и достаточно «свежих» интерпретаций уже известного. Например, меня, как читателя, не оставляет равно душной авторская версия «рационализации» одной из ключевых идей постмодернизма, связанных с «преодолением» монополии /7:/ на истину. В авторском изложении этот теоретический конструкт своеобразного «выхода за пределы» положения о единственности истины оказался вдруг и научным (в позитивистском смысле), и истинным.
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Мне кажется, «выход за пределы» традиционных истин ещё не означает отрицание истины вообще и даже её единственности. Этот «выход за пределы» – субъектное требование обновления-углубления истины (например, путём «деструкции метафизики» Мартина Хайдеггера или «деконструкции» Жака Деррида)/
Не менее оригинально решен в монографии ряд проблем элитологии применительно к российским реальностям. Автором предложены достаточно новые взгляды и подходы к решению общих проблем этнологии, национального государства и демократии. Вызывает неподдельный интерес авторская концепция свободы…
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: К сожалению, не нашел в Списке литературы ни одной работы Александра Сергеевича Панарина или Андрея Васильевича Фадина, которые довольно продуктивно тоже занимались постижением «российской элиты»/
Впрочем, прервусь, перечисляя тот вклад, который вносит в современный обществедческий дискурс наш автор — пусть каждый читатель сполна насладится восприятием непростой игры оригинальных идей его монографии. Скажу лишь, что этому книжному тексту присуща логика и строгость изложения рассматриваемых концепций. Его широта и междисциплинарность, конечно, не делают чтение книги делом легким. И все же спешу отметить, что сложность предлагаемого текста существенно не выделяется среди других монографических аналогов. К тому же
восприятие этого текста достаточно облегчает стремление автора аргументировать свои концепции использованием широкого исторического материала, данных социологических опросов и социально-психологических экспериментов.
В завершение могу сказать, что при чтении данной работы я получил истинное интеллектуальное удовольствие, поэтому смело могу рекомендовать ее всем, кто любит «умное» чтение».
Прежде чем подступиться к основному тексту монографии и лучше понять используемый в ней методологический инструментарий, ознакомимся с Приложением 3.1 «Основы социальной теории Э. Гидденса» (стр. 209-216):
дом с жар-птицами в центре Москвы признали памятником архитектуры / Новости города / Сайт Москвы
Доходный дом Е. К. Калиновской с асимметричным фасадом и жар-птицами над окнами внесли в реестр объектов культурного наследия регионального значения. Пятиэтажное здание построили в 1911 году по проекту архитектора Эрнста-Рихарда Нирнзее в стиле позднего модерна.
Это одна из самых оригинальных работ знаменитого зодчего. Асимметричность главного фасада подчеркивается шестиугольными окнами разного размера и двумя различными по форме и высоте фронтонами. Оба украшены майоликовыми панно с растительным орнаментом. Декоративные вставки и изразцы можно увидеть и на стенах фасада. В некоторых местах они выполнены в виде пышных диковинных цветов. Кроме того, два окна на пятом этаже дома отделаны керамическими наличниками, на которых изображены сказочные жар-птицы.
«Керамические детали декора были произведены на Абрамцевском гончарном заводе, принадлежащем известному меценату Савве Мамонтову, и создавались по рисункам таких великих художников, как Михаил Врубель, Аполлинарий Васнецов, Александр Головин и Василий Поленов.Примечательно, что архитектурно-художественное решение фасада полностью сохранилось до наших дней. Год назад здание взяли под охрану государства в качестве выявленного памятника архитектуры. За это время специалисты собрали все материалы и подготовили историко-культурное исследование. По его итогам было принято решение о присвоении этому творению Нирнзее статуса объекта культурного наследия регионального значения», — рассказал руководитель Департамента культурного наследия города Москвы Алексей Емельянов.
На протяжении более чем ста лет дом остается жилым. В советские годы при устройстве лифта окна лестничной клетки в центральной части здания были закрыты стеклянной лифтовой шахтой. А в конце 1990-х оказалась заложенной арка, ведущая во двор и располагавшаяся в левой части сооружения. Теперь исторический облик памятника архитектуры запрещено нарушать, а любые реставрационные работы могут проводиться только под контролем Мосгорнаследия и после согласования с ведомством.
Эрнст-Рихард Карлович Нирнзее — московский архитектор, автор проектов более 30 доходных домов в центре столицы. Его самой известной работой стал знаменитый «тучерез» (или «дом холостяков») в Большом Гнездниковском переулке. Это был первый в Москве жилой дом высотой больше восьми этажей. Сейчас в легендарном здании располагается учебный театр ГИТИСа.
Авторству Нирнзее также принадлежит «дом со скворечником» в Трехпрудном переулке. Здание прозвали так за комнату на крыше, похожую на домик для птиц.
В первом московском небоскребе — Доме Нирнзее — отреставрировали учебный театр ГИТИСа
Работа по сохранению и восстановлению памятников архитектуры в столице ведется постоянно. Список объектов культурного наследия регулярно пополняется. Только за последние семь лет охранный статус получило около 700 памятников. Из них более 370 — выявленные объекты культурного наследия, а около 330 — объекты культурного наследия федерального и регионального значения.
Так, недавно памятником архитектуры признали дом с аптекой на Малой Бронной. Шестиэтажное здание в неоклассическом стиле было построено в 1913 году. Квартиры в нем сдавались в аренду, а внизу находились торговые лавки и мастерские. В помещении на первом этаже более века назад располагалась аптека. Примечательно, что аптека работает там и в наши дни. В реестр объектов культурного наследия регионального значения внесли и двухэтажное здание Дома культуры Национального исследовательского центра «Курчатовский институт». Оно построено в конце 1940-х годов в стиле советского монументального классицизма. Охранный статус также получило здание бывшего детского сада № 333 в районе Щукино, известного как детский сад со слониками. Оно было построено в 1930-х годах для детей сотрудников Народного комиссариата обороны СССР по уникальному проекту. Дом сочетает в себе элементы двух архитектурных стилей — конструктивизма и сталинского ар-деко. На территории детского сада находится плескательный бассейн с четырьмя скульптурами слонов.
Модерн и неоклассицизм… Эпоха модерна., Дизайн интерьера дома и квартиры
Справедливости ради, отметим, что непосредственного разговора об интерьерах, появившихся в эти годы, еще не было. В конце прошлой встречи мы сказали, что вопрос о том, что считать протостилем, а что ранним этапом нового стиля , всегда оставался открытым. Продолжим эту тему…
Невозможно с хронологической точностью определить, что, предположим, ампир родился такого-то числа, такого-то месяца. Любой стиль – это, своего рода, отражение мышления, которое невозможно определить датами «рождения» и «смерти». Немало споров вызывает вопрос противопоставления одного стиля другому. «Некоторыми исследователями, — говорится в источнике, — модерн противопоставляется неоклассицизму. Так, Е. И. Кириченко полагает, что из раннего модерна появляется поздний, а также ретроспективизм или неоклассицизм. Таким образом, ретроспективизм одновременно и продолжатель модерна и его антипод. Этой точки зрения придерживается и Каплун А. И., подчеркивая одновременно взаимосвязь и взаимовлияние этих двух направлений: «С проблемой неоклассицизма в той или иной мере столкнулись почти все архитекторы модерна, и, с другой сторона, почти все архитекторы неоклассического направления испытали на себе влияние модерна».
Мы неслучайно углубились в изучение вопроса, связанного с восприятием модерна специалистами и желанием этих специалистов дать определение новому стилю. Всё это имеет непосредственное отношение к индивидуальному строительству и дворцовому стилю в интерьере, в частности. Поэтому позволим себе продолжить…
По мнению исследователей стилей, модерн тесным образом связан с неоклассицизмом. Для одних модерн и неоклассицизм – это почти синонимы, для других – один стиль «вытекает» из другого», для третьих – каждый из них является «самостоятельным». Сегодня мы вновь обратимся к научной работе (диссертации) Натальи Владимировны Зайцевой «История интерьеров Юсуповского дворца в контексте развития русского дворцового интерьера (30-е годы XIX — начало XX вв. )» и посмотрим, что по этому поводу говорят профессионалы.
Так, в источнике сказано, что «Кириллов В. В. оценивает неоклассицизм как явление, вызванное потребностью формологического развития модерна, а не только как реакцию на модерн со стороны нормативной классической культуры. Неоклассика — это тенденция, появляющаяся на поздней стадии модерна.
Сарабъянов Д. В. пытается найти компромисс, выделяя две тенденции архитектуры этого периода. Так творчество Фомина и Жолтовского — мастеров классического стиля он рассматривает как антитезу модерну.Но в других случаях происходило соединение структуры, продиктованной данным стилем с классическими элементами — декоративными и конструктивными, что давало стиль модерн – классицизм».
Возможно, кто-то из собравшихся на нашей встрече скажет: «А зачем мне нужно знать о мнениях специалистов по вопросу стилей?» Отвечаем. Конечно, если не вдаваться в подробности исследований стилей, ничего страшного не произойдет. Но мы помним, что тот же князь Юсупов был настолько подкован в вопросах архитектуры и интерьера, что по праву выступал в роли соавтора архитектора. Домовладелец, знающий о предмете работы, может не только принимать непосредственное участие в проекте, не мешая при этом профессионалам, но и выявлять огрехи в работе. Да и «лишние» знания еще никому не мешали. А посему позволим себе продолжить…
Н. В. Зайцева говорит о том, что «исследователи Горюнов B. C. и Тубли М. П., обозначая термином модерн стиль эпохи, выделяют в нём четыре стилевых направления: неоромантизм, иррационализм (символизм), рационализм, неоклассицизм. Прослеживая зарождение и развитие этих направлений в различных странах, они отмечают отсутствие общих стилевых признаков, общего идейно-теоретического комплекса, общего источника. Они утверждают, что архитектура эпохи модерна не была чем-то стилистически и идейно однородным, а была совокупностью направлений, объединённых общим критическим отношением к эклектизму.
Следует, однако, оговориться, что эпоха модерна длилась всего пятнадцать-двадцать лет. Для архитектуры незначительный срок. Ни одно течение не вылилось в большой стиль, для этого просто не хватило времени. Но взятые вместе, они составляют абсолютно своеобразный, ни с чем не схожий пласт в истории искусства, для понимания значимости которого, потребовалось около столетия. Он ностальгически ассоциируется с периодом «серебряного века» русской культуры, и рассматривать их необходимо в тесной связи».
Возникает вопрос: а почему ни одно течение в модерне не вылилось в большой стиль? Конечно, ответов может быть множество, и каждый отвечающий на этот вопрос будет по-своему прав.Нам кажется, что произошло (а, вернее, не произошло) это по следующей причине: модерн, как и рококо, ампир и другие стили, явил собой эпоху, и одного этого было достаточно, чтобы о нем заговорили не как о придаточном стиле, а как о «самостоятельном», заметим, большом стиле. То есть, мы, мягко говоря, не согласны с утверждением о том, что в большой стиль течения модерна так и не вылились. Модернистские течения, так или иначе, находились внутри самого стиля, который, в свою очередь, был достаточно «масштабным», и дальнейшее развитие его течений стало бы некой пародией на него самого. С этой точкой зрения можно и соглашаться, и не соглашаться, но, как и любая другая, она имеет право на существование.
В следующий раз мы поговорим о «соседстве» терминов «модерн» и «неоклассицизм» , после чего обратимся к историческому событию, которое произошло во Дворце Юсуповых на Мойке.
Алексей Каверау
В статье использованы фотографии сайтов: trivago.ru, spbdream.ru, homy.com.ua, norusy.narod.ru, metr24.ru
Закон об императивном наследовании в позднесовременном обществе
По прошествии более чем двух столетий после введения Кодекса Наполеона и относительного затишья как в теории, так и в практике наследственного права, сейчас, кажется, начался период возрастающей напряженности, особенно в отношении императивного наследственного права. Более внимательное рассмотрение этого явления показывает аналогичное развитие более широкой области частного права с середины XIX века: новая социальная ткань, характерная для более индустриального типа общества, больше не соответствовала закрытой системе частного права.В этом контексте система частного права столкнулась не только с нарастающей нелегитимностью, но и с концептуальным дефицитом. Нынешняя наполеоновская система из-за своего замкнутого самореферентного характера оказалась неспособной установить концептуальные уточнения, требуемые изнутри, уточнения, способные адресовать и адекватно реагировать на новые социальные и экономические реалии. Не похоже, что он также способен оправдать необходимый баланс интересов и ценностных ориентаций. Закон о наследовании, в конце концов, влияет на основы и преемственность социальной ткани.Следовательно, он чувствителен к изменениям, происходящим в переплетении этой ткани и относящимся, например, к относительному преобладанию кровного родства, солидарности, нравственности и порядочности.
Когда речь идет о таких серьезных процессах изменений, их специфический характер можно точно понять только путем их сравнительного анализа с альтернативными ситуациями и их соответствующими альтернативными правовыми атрибутами.
Этот том из серии EFL направлен на предоставление более широкого и контекстуального взгляда на наследственное право путем изучения проблемы императивного наследственного права с пяти различных точек зрения: юридической антропологии, истории права, социологии права, права и экономики и сравнительного правоведения. .Все точки зрения представлены выдающимися учеными. Таким образом, эта книга способствует развитию нового понимания и лучшего понимания наследственного права.
Об этой книге
‘…очень важное и очень необходимое дополнение к существующей скудной юридической библиографии по сравнительному праву наследования […] эта книга, без сомнения, является бесценным руководством для всех компаративистов, в то время как очень полезная информация может оказаться полезной к [. ..] продолжающемуся проекту по европеизации этой очень чувствительной области права.’
N. Davrados в 2010 Revue Hellénique de droit international 1119
Experimental Studies. 2013 – Копенгагенский университет
- Дома
- Исследования
- Проект SLICE
- Публикации и новостные письма
- публикаций SLICE
- Языковой (де)стандартный…
Торе Кристиансен и Стефан Гронделаерс (ред.). 2013. Языковая (де)стандартизация в Европе позднего Нового времени: экспериментальные исследования, Осло: Novus Press.
Содержимое
Введение
Стефан Гронделерс и Торе Кристиансен
О необходимости доступа к глубоким оценкам при поиске двигателя стандартного языкового изменения с. 9-52.
Christoph Hare Svenstrup
Языковые установки на юго-западе Германии с. 55-70.
Noel Ó Murchadha
Авторитет и инновации в языковых вариациях: Восприятие подростками вариаций в разговорном ирландском языке с. 71-95.
Лорета Вайцекаускене и Дайва Алиукайте
Открытая и скрытая оценка языковых разновидностей в литовском речевом сообществе с. 97-123.
Helge Sandøy
Движущие силы языковых изменений – с норвежской точки зрения с. 125-151.
Anne-Sophie Ghyselen and Gunther De Vogelaer
Влияние утраты диалекта на принятие Туссентааля: особый случай Западной Фландрии в Бельгии с.153-169.
Стефан Гронделерс и Дирк Спилман
Может ли оценка говорящего вернуть личное отношение к стигматизированным разновидностям? Свидетельства зарождающейся стандартизации бельгийско-голландского языка с. 171-193.
Стивен Деларю
Учителя голландского языка во Фландрии: последние хранители стандарта? п. 193-226.
Nataša Tolimir-Hölzl
Языковые отношения в Республике Сербской: Выяснение правды из-за пропаганды с. 227-247.
Барбара Соукуп
Измерение «языковых установок» – переоценка с конструкционистской точки зрения с. 251-266.
Барбара Соукуп
О сопоставлении (маскировках) обличий говорящего – пересмотр методологической традиции с. 267-285.
Деннис Р. Престон и Нэнси Нидзельски
Подходы к изучению языкового отношения с.287-306.
Кэтрин Кэмпбелл-Киблер
Связь установок и языкового поведения через имплицитное социолингвистическое познание с. 307-329.
Ари Палл Кристинссон и Аманда Хилмарссон-Данн
Оценка различных регистров в исландских письменных СМИ с. 331-354.
Торе Кристиансен, Николай Фарао и Мари Мэгаард
Контролируемая манипуляция интонационными различиями: экспериментальное исследование интонационных паттернов как основы языково-идеологических конструктов географического происхождения и лингвистической стандартности у молодых датчан с. 355-374.
Энн Фабрициус и Янус Мортенсен
Языковая идеология и понятие конструктивных ресурсов: пример современного РП с. 375-401.
CLMET
Корпус позднесовременных английских текстов
CLMET, составленный Хендриком Де Сметом, представляет собой принципиальное собрание текстов, взятых из Project Gutenberg и Оксфордского текстового архива. В общей сложности CLMET содержит около десяти миллионов слов бегущего текста, разделенного на три 70-летних подпериода.
При составлении корпуса применялись следующие принципы:
- Все тексты, составляющие корпус, были написаны британскими авторами, для которых английский язык является родным.
- Тексты каждого подпериода были написаны авторами, родившимися в соответствующем ограниченном подпериоде.
- Количество текстов на одного автора варьируется, но ни один из авторов не публикует более 200 000 слов текста.
- Корпусные тексты различаются по жанру: от личных писем до художественной литературы и научных работ (однако с неизбежным акцентом на формальную прозу).
- Корпусные тексты написаны как мужчинами, так и женщинами из разных социальных слоев (однако с неизбежным акцентом на мужчин, принадлежащих к более обеспеченным классам британского общества 18 и 19 веков).
Учитывая неизбежную социолингвистическую предвзятость, CLMET не подходит ни для какой формы мелкозернистого вариационистского исследования. CLMET может особенно использоваться в исследованиях качественных изменений в истории английского языка, включая грамматизацию и другие типы лексико-грамматических изменений (например,грамм. Бребан 2004; Де Смет 2004; Де Смет и Кайкенс, 2004a, 2004b; Ванден Эйнде 2004). Учитывая его размер, корпус может дополнять меньшие исторические корпуса (или другие ресурсы, такие как Oxford English Dictionary ), предоставляя эмпирические данные об относительно редких лингвистических явлениях. Более подробное описание и обсуждение CLMET (с полным списком источников) можно найти в De Smet (2005), доступном онлайн на веб-сайте ICAME Journal .
Подпериод | Количество авторов | Количество текстов | Количество слов | |
1710-1780 | 15 | 24 | 2 096 405 | |
1780-1850 | 29 | 39 | 3 739 657 | |
1850-1920 | 28 | 52 | 3 982 264 | |
ВСЕГО | 72 | 115 | 9 818 326 | |
Чтобы загрузить корпус, вы можете бесплатно получить пароль и идентификатор пользователя, связавшись с Хендриком Де Сметом. Если у вас уже есть пароль и идентификатор пользователя, просто нажмите здесь, чтобы загрузить или получить доступ.
———-
Каталожные номера:
Бребан, Тайн. 2004. Грамматизация английских прилагательных сравнения. Диахроническое исследование. Доклад представлен на ICAME25 (25-я конференция Международного компьютерного архива современного и средневекового английского языка), Верона (Италия), 19-23 мая 2004 г.
Де Смет, Хендрик. 2004. Разработка для…to -инфинитивы. Доклад представлен на ICEHL13 (13-я Международная конференция по английской исторической лингвистике), Вена (Австрия), 23-28 августа 2004 г.
Де Смет, Хендрик. 2005. Корпус позднесовременного английского языка. ICAME-Журнал .
Де Смет, Хендрик и Хьюберт Кайкенс. 2004а. Прагматическое усиление и смысл дополнительных конструкций. Случай похож на , а любит с инфинитивом. Препринт. Университет Левена: факультет лингвистики.
Де Смет, Хендрик и Хьюберт Кайкенс. 2004б. Диахронический взгляд на различия между герундиями и инфинитивами как словесными дополнениями. Доклад представлен на ICAME25 (25-я конференция Международного компьютерного архива современного и средневекового английского языка), Верона (Италия), 19-23 мая 2004 г.
Ванден Эйнде, Мартина. 2004. Выражения с крайними существительными как маркеры неизбежности. Случай грамматизации. Неопубликованная магистерская диссертация. Гентский университет: Факультет лингвистики.
Период позднего Нового времени (с 1945 г. по настоящее время) | Болтон Массачусетс
Транспортные маршруты
Аэропорт Болтон продолжал работать до 1951 года, в основном как летная школа. К 1947 году он подготовил триста пилотов под руководством Г.И. Счет; это также была база Гражданского воздушного патруля. Из-за конкуренции со стороны легковых и грузовых автомобилей обе железные дороги в южной части города прекратили пассажирские перевозки к середине века, но по путям через Боллвилль до сих пор иногда ходят грузовые поезда.
Большая дорога/Маршрут 117 была расширена между 1953 и 1956 годами, а некоторые из ее поворотов в это время были выпрямлены. В последние годы возникли серьезные разногласия среди местных жителей, когда название дороги было изменено на Мейн-стрит, и многие местные жители до сих пор называют ее Великой дорогой. Многие современные боковые и боковые дороги в городе сегодня были добавлены с 1960 года, большинство из них в северной части города. Однако самое большое изменение транспортных маршрутов произошло в 1964 году, когда через город к востоку от центра была построена межштатная трасса 495 с севера на юг.Его строительство включало разрушение нескольких исторических домов и перемещение других (ср. Дом Кимменса / Уиткомба начала восемнадцатого века, сейчас он находится на Гудзон-роуд, 48 (№ 153). Шоссе, которое пересекается с шоссе 117 на Пан к западу от Пан-кладбища, проходит через Саут-Болтон-роуд и Шугар-роуд, но разделяет Олд-Шугар-роуд и Бернхэм-роуд на севере, а также Уилер-роуд в южной части города. Увеличение населения до 1264 человек к 1960 году, еще до строительства I-495, знаменует собой начало преобразования Болтона во второй половине двадцатого века в «спальный район» для более крупных региональных деловых и промышленных центров.С развитием коридора I-495 в качестве делового и технического района население Болтона к 1988 году превысило 3000 человек, а в этом году оно только что перешагнуло отметку в 4000 человек.
В 1947 году Федеративная церковь Болтона пересмотрела свой устав, включив в него еще четыре религиозные группы — методистов, епископалов, пресвитериан и Объединенную церковь Христа. Первая католическая церковь Болтона, Св. Франциска Ксавьера, была построена на Мейн-стрит к западу от центра в 1952–1953 годах. В 1963 году, более чем через сто лет после упадка церкви на склоне холма, в Болтоне было основано новое конгрегационалистское общество, которое в течение нескольких лет проводило службы в амбаре на Ватакуадок-роуд, 12 (№ 126 — см. Форму J района).В 1986 году их церковь, Троицкая церковь, конгрегационалист, построенная по образцу дома собраний Вест-Барнстейбл 1719 года, была построена в задней части дома.
В 1961 году на пересечении Мейн-стрит и Грин-роуд была открыта новая большая средняя школа, Nashoba Regional High, с одноэтажным зданием, спроектированным Architects Collaborative. Большая пристройка была построена в 1974 году.
Девяносто шесть жителей Болтона участвовали во Второй мировой войне; четверо были убиты. В 1956 году в подарок Mr.и миссис Ховард Мэйо, к югу от центра на Ватаквадок-роуд было основано Мемориальное поле с полевым домом из природного камня в честь четырех погибших. Позже старый порог школы Фрайвилля (районная школа № 8) обрел новую функцию в качестве памятника тем, кто служил во Второй мировой войне и войне в Корее.
В последние годы несколько организаций взялись за признание и сохранение аспектов сельского и сельскохозяйственного наследия Болтона.Существует активная группа местных клубов 4-H, а Болтонская ярмарка, по-прежнему крупнейшая однодневная сельскохозяйственная ярмарка в Массачусетсе, каждый сентябрь является главной региональной сельскохозяйственной достопримечательностью. Историческое общество Болтона, основанное в 1962 году со штаб-квартирой на Мейн-стрит, 676, в перенесенном крыле старой гостиницы Атертон / Холман — № 20 — NRDIS), является хранителем документов и артефактов, связанных с развитием города, и спонсором. многих программ, призванных привлечь внимание общественности к прошлому Болтона.Болтонский садовый клуб, основанный в 1967 году, взял на себя несколько проектов по озеленению, а также идентификацию растений и диких цветов и экскурсии по заповедным землям. Наконец, усилия некоммерческого фонда Bolton Conservation Trust, основанного в 1975 году, привели к сохранению сотен акров лугов, лесов, водно-болотных угодий и сельскохозяйственных угодий по всему городу, а также исторических зданий и инженерных сооружений.
Схема поселения
После Второй мировой войны и особенно в последние два десятилетия большая часть бывших сельскохозяйственных угодий и лесов Болтона была разделена на участки под дома.В городе продолжается некоторое сельское хозяйство, частично с помощью MGL Ch. 61A Обозначения сельскохозяйственного использования. Сотни акров по-прежнему заняты тремя основными фруктовыми садами двадцатого века: фермой Болтон-Спринг в Ист-Энде (форма области C), фермой семьи Ницевичей Уинди-Хилл по обеим сторонам Сойер-роуд (см. форму № 172, 116 Сойер-роуд и Болтон). Сады (Зона формы H) на Уайлдер-роуд.Еще один современный фруктовый сад на винодельне Nashoba Valley (Зона формы K), где производятся фруктовые вина, существует с тех пор, как в 1981 году была продана собственность Клеменса по адресу 92 Wataquadoc Road.В то время как большинство «джентльменских ферм» начала двадцатого века были разрушены и, по крайней мере, частично превращены в жилые участки, некоторые остались относительно нетронутыми. Лошадей Моргана разводят с 1958 года на красивой ферме Тауншенд в Ватакуадок и Олд-Бэй-Роудс (старая ферма Уиллер/Холман/Хоу/Каннингем — район, форма L), а небольшие конные и верховые фермы работают в разных местах. Есть еще несколько небольших стад коров и одна крупная свиноферма, хотя цыплят немного. По крайней мере, одно стадо овец все еще пасется на пастбищах у Лонг-Хилл-роуд, и к ним добавилось несколько лам.Крупный загородный клуб International Golf Club, принадлежащий корпорации ITT, которая также сдает землю в аренду фермерам, владеет сотнями акров земли между улицами Боллвилл и Ватакуадок. Нынешнее поле для гольфа было построено в 1961 году на месте бывшего загородного клуба Runaway Brook Country Club, который, в свою очередь, был основан на территории бывшего аэропорта в начале 1950-х годов. 600 акров собственности в настоящее время зонированы для нежилого использования.
Экономическая база
Поскольку большинство жителей теперь работают за пределами города, большая часть местной экономики Болтона по-прежнему берет свое начало в его больших садах.У восточной границы города есть промышленность, где корпорация GenRad, здание которой сейчас занято Future Electronics, построила производственный завод после Второй мировой войны, а вскоре за ней последовала корпорация Atlantic Microwave. Skinner Auction Galleries, крупнейший аукционный дом антиквариата в Новой Англии, теперь расположенный в большом здании на Мейн-стрит, 357, вырос из небольшого антикварного бизнеса, основанного Робертом и Нэнси Скиннерами в обувном магазине девятнадцатого века Элканы Касуэлл на Мейн-стрит, 443. № 67).Bolton Office Park, большое офисное здание, было построено компанией Flatley рядом с развязкой I-495 в 1970-х годах, а два больших смешанных коммерческих здания теперь расположены рядом с ним на шоссе 117. Жилой дом : дома, построенные в Болтоне после Второй мировой войны, соответствуют большинству популярных стилистических тенденций того времени в Новой Англии. Несколько одноэтажных домов ранчо были построены в 1950-х годах (см. замену старой усадьбе Уиткомб на Мейн-стрит, 149 [№ 205]), а дом Кейп-Код сохранился до настоящего времени.В целом, влияние колониального возрождения никогда не ослабевало, появляясь с одной стороны в виде так называемых «гарнизонных колоний» 1960-х годов, а с другой — как большие репродукции солонок и неогрузинской архитектуры фермерских домов 1980-х и 1990-х годов, множество примеров. в комплекте с деревянной черепичной крышей.
Институциональный : Наиболее очевидным примером тенденции 1980-х годов к колониальному воспроизводству является Троицкая церковь 1986 года, копия Вест-Барнстейблского молитвенного дома 1719 года.Новые крылья 1952 и 1971 годов в школе Эмерсон и в Дэвис-холле 1957 года в Федеративной церкви следовали более смешанному подходу новой архитектуры, в котором используются некоторые элементы дизайна существующего здания для создания визуальной гармонии между старым и новым.
Коммерческий : В более широком масштабе три крупнейших недавних коммерческих здания, «Солонка» площадью ок. 1972 г., 626 Main Street, двухэтажный обшитый вагонкой профессиональный офисный комплекс на 563 Main Street 1980-х годов, и Hebert Candies на 47 Sugar Road используют элементы колониальной архитектуры и архитектуры девятнадцатого века в попытке создать визуальную непрерывность с большей площадью в котором они расположены.
Промышленное/офисное строительство : За исключением средней школы, самыми крупными современными зданиями Болтона являются офисное здание Flatley площадью ок. 1975 г. на Мэйн-стрит, 580, и промышленные здания в восточной части города. Все они представляют собой комплексы из бетона или кирпича в пост-интернациональном стиле с плоскими крышами и большими стеклянными площадями.
Заключение
Людей привлекает Болтон сегодня по тем же причинам, по которым горожане рубежа веков видели в городе убежище в сельской местности — его сельский характер, захватывающие виды и перспективы, а также очарование его историческая архитектура.Однако город все еще формируется многими из тех же факторов, которые присутствовали ранее в его истории. Хотя Мейн-стрит больше не является главной магистралью для дилижансов и перегонов скота, наличие автомагистрали I-495 и того, что шоссе 117 продолжает функционировать как удобный маршрут на восток в сторону Бостона, делают Болтон главной достопримечательностью для пассажиров, ищущих небольшой городок. чтобы поселиться в нем. Если усиление жилищного строительства угрожает самому предмету этой привлекательности из-за потери сельскохозяйственных угодий, лесов и исторических зданий, следует надеяться, что знания и осведомленность, ставшие возможными благодаря Обследованию исторической собственности в масштабах всего сообщества, а также в 1998 г. План, поможет противодействовать этой угрозе.
Поздний модерн или постмодерн?
В прошлом многие из наших соседей могли понять традиционную христианскую проповедь, даже если в ответ выражали несогласие или безразличие. Однако в течение последних 15 лет наше послание все чаще встречается с ошеломленным непониманием или возмущением. Еще поколение назад в Соединенных Штатах у большинства взрослых людей были одинаковые моральные интуиции, независимо от того, были ли они рожденными свыше верующими, прихожанами, номинальными христианами или неверующими. Это изменилось.
Многие охарактеризовали изменения последнего поколения как «постмодернистский поворот». Нам часто говорят, что «современная» эпоха характеризовалась доверием к рациональности и науке и стремлением к великому общественному порядку, который будет опосредован такими институтами, как академия и национальное государство. Эпоха постмодерна отмечена плюрализмом, потерей уверенности в рациональном, стремлением к опыту и так далее.
Однако в последнее время я читал мыслителей, которые считают, что такой способ описания вещей скрывает большую часть того, что происходит.Они говорят, что термин «постмодерн» слишком подчеркивает разрывы с недавним прошлым и не видит четкой преемственности. Они предполагают, что то, что мы имеем сегодня, является не столько отходом от современных моделей мышления и жизни, сколько усилением этих моделей по мере их проникновения в наши институты. Эти мыслители предпочитают говорить о «позднем» модерне или даже о «текучем» модерне, и вот почему.
Коренная идея современности (даже более фундаментальная, чем уверенность в рациональности) — это ниспровержение всякого авторитета вне себя.В 18 веке европейские мыслители Просвещения настаивали на том, что современный человек должен подвергать сомнению все традиции, откровения и внешние авторитеты, подчиняя их верховному суду своего собственного разума и интуиции. Мы сами себе моральный авторитет.
Тем не менее, в современном обществе долгое время продолжали доминировать относительно стабильные институты. Люди по-прежнему могли укоренять свою идентичность в значительной степени в семье и клане, в местных гражданских сообществах, в своей работе или призвании.Но теперь даже эти институты кажутся преходящими, стертыми «кислотой» современного принципа, а именно индивидуальное счастье и автономия должны стоять превыше всего. Брак и семья, рабочее место и карьера, соседство и гражданское сообщество — теперь ни один из этих институтов не может оставаться авторитетным или стабильным достаточно долго, чтобы люди зависели от них. Люди живут все более фрагментарной жизнью, больше не думая о себе с точки зрения основных ролей в обществе («христианин, отец, юрист.») Вместо этого их личности постоянно меняются по мере того, как они проходят серию жизненных эпизодов, которые тесно не связаны друг с другом. Они всегда готовы изменить направление и отказаться от обязательств и лояльности без колебаний и использовать, исходя из личных затрат и выгод, наилучшую доступную им возможность.
Вот пример. В новой книге Кристиана Смита « Souls in Transition » (Оксфорд, 2009 г.) описываются убеждения молодых людей в возрасте от 18 до 23 лет. В интервью Кену Майерсу на Mars Hill Audio Смит рассказывает, как он часто брал интервью у людей и спрашивал их, их моральные убеждения (некоторые из которых были очень сильными) были в основном субъективными чувствами или действительно соответствовали действительности.Он обнаружил, что большинству было трудно даже понять, о чем он спрашивал.
Основная нить, связывающая все это воедино, — непостижимость морального порядка, основанного на авторитете более фундаментальном, чем собственный разум или опыт. Это был основополагающий принцип Просвещения, и это краеугольный камень самого последнего поколения. Так как же мы можем сказать, что Просвещение закончилось?
Мы, безусловно, можем использовать термин «постмодерн» для обозначения многих аспектов нашей жизни в современном мире.Безусловно, разрывы с недавним прошлым есть. Но я прихожу к выводу, что чрезмерный акцент на пост-совсем нашей ситуации может привести к тому, что мы будем праздновать большую терпимость, конец «христианского мира», падение Разума-капитала-Р и открытость к духовному, не замечая этого. что он основан на своего рода гиперсовременности, которая, возможно, еще более противоположна христианству, чем когда-либо.
Я достаточно взрослый, чтобы видеть как «высокий модерн», так и «поздний модерн»/«постмодерн» против христианства, и в обеих ситуациях есть уникальные возможности и трудности.В конце концов, я не предпочитаю служение в одном служению в другом, потому что я считаю, что преемственность между этими эпохами более важна для служения, чем разрывы.
Как кочевники позднего Нового времени представляют завтрашний день? Практика многоуровневого причинно-следственного анализа для изучения образов будущего молодых людей
https://doi.org/10.1016/j.futures.2017.11.004Get rights and contentHighlights
- •
Образы будущего молодые люди представляют будущее с точки зрения наличия или отсутствия текущих социально-политических проблем.
- •
Абсолютно пессимистическое или оптимистическое отношение молодых людей к будущему уменьшило их воспринимаемый локус контроля.
- •
Молодые люди с умеренными взглядами на будущее признали способность людей создавать перемены.
- •
Исследование образов будущего в сложной среде позднего модерна требует тонкого сочетания методов.
Abstract
Образы будущего отражают страхи, надежды и ожидания людей относительно будущего.Понимание образов будущего молодых людей обеспечивает полезный источник информации не только об их вероятных будущих действиях, но и об их текущих мотивах, решениях и выборе. В этой статье описывается процедура исследования образов будущего группы молодых людей из разных культур, которые являются студентами бакалавриата и магистратуры в Финляндии. Из-за сложной природы образов будущего, а также существующей сложности в текущем социальном контексте, это исследование предполагает, что исследование образов будущего требует утонченного, тонкого выбора методов.В ходе этого исследования для сбора качественного исследовательского материала используется комбинация нескольких методов интервью. Затем используется многослойный причинно-следственный анализ (CLA) в качестве многоуровневой теоретической основы для качественного контент-анализа материала. Результаты включают четыре образа будущего, которые отражают разные уровни понимания и чувств молодых людей. Первое изображение, Жизнь с холодом , отображает самый пессимистичный взгляд на будущее, а четвертое, Представь себе…!, — самое оптимистичное.Два других образа, «Страх и надежда» и «Жизнь как шанс для посвящения» , являются умеренными, не очень оптимистичными и не очень пессимистичными. Образы будущего участников данного исследования свидетельствуют о том, что молодые люди склонны определять будущее с точки зрения наличия или отсутствия текущих социальных проблем и, похоже, не выходят за эти рамки. Они также указывают на то, что радикально негативное или позитивное отношение исследованных молодых людей к будущему уменьшило их воспринимаемый локус контроля.Делаем вывод, что использование CLA при анализе материала интервью дает плодотворное, богатое, глубокое понимание образов будущего.
Ключевые слова
Молодежь
Исследования будущего
Образ будущего
Причинно-слоистый анализ
Рекомендуемые статьиСсылки на статьи (0)
Показать полный текст© 2017 Elsevier Ltd. Все права защищены.
Рекомендуемые статьи
Ссылки на статьи
Проект MUSE — Invasive Aliens: The Late-Modern Politics of Specities Being
Теперь уже не новость, что некоторые очень вдумчивые ученые-люди участвовали в «повороте видов», тронут свидетельством усиливающегося «запутывания» человека с другими формами жизни в период, известный как антропоцен.Этот термин относится к эпохе, когда деятельность человека оказывает беспрецедентное воздействие на геологию и экосистемы Земли, резко увеличивая скорость вымирания видов. И хотя ученые-биологи горячо спорят о его происхождении, оно, тем не менее, оказалось чрезвычайно многообещающим, особенно среди философов, литераторов и «экологических гуманистов». По иронии судьбы, в то время как это преимущество приписывает человечеству почти божественное участие в преобразовании планеты, в качестве метафизики (или «онтологии», если использовать популярное в настоящее время слово) оно породило стремление вывести за пределы человека как такового, 1 в рассматривать этот вид как всего лишь один из многих.
То ли в надежде, то ли в усталом пренебрежении к «глупости человеческой исключительности» (Haraway 2008, 244), возник смелый новый дискурс о «неиерархических союзах» среди людей и животных (Deleuze and Guattari 1987; см. также Kirksey и Helmreich 2010), о «более чем человеческом обществе» (Smart 2014, 3) и о том, что Анна Цинг лирически называет «совместным выживанием» на «конце света» (2015, 2). Этот импульс иногда называют «постгуманизмом», но в то же время кажется, что он использует явно антропоцентрический язык в своем стремлении распространить субъективность и деятельность — своего рода родовое бытие — на «другие виды живых самостей». (Кон 2007, 4). [End Page 29]
Меня здесь интересует другой, менее восторженный процесс, который существует в противовес этому «континуистскому» (см. ресурсы и процессы, в то время как устоявшиеся границы растворяются, а территории — как интеллектуальные, так и географические — захватываются. Безусловно, модернистское понимание человека, а-ля Леви-Стросс, рождается из первичного акта отделения культуры от природы, проектирования независимой области действия, управляемого правилами, которому природа обеспечивает тотемное подкрепление.Точно так же современное представление о социальной сфере, согласно Дюркгейму, представляло собой sui generis сферу коллективного существования, возникающую из уникальной человеческой формы коллективного сознания и основанную на способности устанавливать границы и категорическое мышление. Критики отмечают, что подходы, которые стремятся «растворить границу между человеческим и нечеловеческим, как бы «сгладить» социальный мир» — такие подходы, как, например, акторно-сетевая теория Латура, — в конечном итоге способствуют «размыванию идентичностей, какими бы призрачными они ни были, мотивируют действия и мобилизуют солидарность» (Чагани 2014, 428).В попытке избежать якобы «ложного» привилегирования человеческого намерения над материальной причинностью (Latour 2005, 76) — как если бы эти две вещи когда-либо могли быть четко разделены! — этот подход затрудняет какое-либо принципиальное рассмотрение несправедливости. влияния на отношения людей и объектов или на формирование приоритетов ценности или критики.
Я утверждаю, что значительная часть современной массовой активности, сосредоточенной на перекраивании границ, возведении стен и повторном подчеркивании «изначальных» видовых различий, проистекает именно из эрозии мобилизующей идентичности, о которой идет речь в этих дебатах. .Отсюда те виды народных крестовых походов, на которых я сосредоточусь здесь, те, которые борются за восстановление формы природы, которая может служить возвышенным объектом, из которого можно восстановить политику после философа Карла Шмитта, которая может восстановить различия, которые отличают друга от врага. и тем самым «релятивизировать» и расставить приоритеты идентичности и враждебности (ср. Lievens 2010). Я полагаю, что недавняя всемирная озабоченность инвазивными [End Page 30] растениями служит этой цели, позволяя проводить смещенную, дополнительную политику демаркации, расстановки приоритетов, исключения — а также дегуманизации — особенно в ситуациях дефицита и детерриторизации.Риторика чуждой природы и решительные формы действий, которые она разрешает — то, что Джошуа Комарофф называет «военизированным садоводством» (2012), — вместе стремятся отделить все менее четкие категории туземца от чужого, хозяина от захватчика, жизнь от смерти.
Шмитт возмутительно пренебрегал способностью либерализма давать.